Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)

Водитель посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Ты что, с луны свалился? – недоверчиво спросил он. – Монголы ж наступают. Вот-вот здесь объявятся. В городе уже видели их разведчиков.

– Монголы? – Человек нахмурился. – Это такие узкоглазые, что ли?

Водитель ничего не ответил, только опять покосился.

– Нам главное это место проскочить, – через некоторое время сказал он, кивая на бескрайнее поле, которое они до сих пор еще не проехали. – Монголам только здесь дорога и есть, больше им развернуться негде. У них одних только мотоциклистов тысяч под двести, а ведь еще всякая тяжелая техника имеется, обозы с награбленным, кухни…

– А старший у них кто?

– Говорят, какой-то Бастурхан.

– Ба-сурма-ан? – ахнул попутчик. Он опять сердито засопел, но уже привыкший к этому звуку водитель воспринял его спокойно. – А почему тогда эти, – человек-медведь кивнул на следующих впереди военных, – дальше прут, если монголы только здесь проехать могут? Встали бы лагерем да остановили этого Басурмана.

Водитель пожал плечами.

– А я знаю? Может, план у них такой. А может, им не те карты выдали. Сам знаешь, как это у нас бывает.

– А город как называется? – вдруг спросил человек-медведь.

– Ты что же, пробираешься в город и даже не знаешь, как он называется? – хмыкнул водитель, но, перехватив взгляд попутчика, быстро согнал с физиономии улыбку и поспешно сказал: – Свердловск.

– Свердло-о-овск? – опять ахнул человек. – А ну, останови машину!

– Зачем? – испугался водитель. – Да и не получится остановиться. Видал, как задние напирают.

– Останови, я сказал!

– Зачем? – предпринял водитель еще одну попытку отговорить своего пассажира от явного безумства. – Я же объяснял, нам бы только это место проскочить, а в городе найдется, где укрыться. Да и не будут монголы горожан истреблять. Говорят, они только грабят. Но все равно, я, если в городе не застряну, сразу назад рвану. Проскочу это чертово поле в обратную сторону – и все, считай, спасен.

– Останови.

– Да зачем тебе!

– В Свердловск я басурманов не пущу, – твердо заявил человек-медведь.

– Кто у тебя там? – спросил водитель. – Родные?

– ОБКОМ у меня там, – признался попутчик. – Нельзя мне их в город пускать, встану здесь заслоном.

– Ну, как знаешь, – с сожалением сказал водитель. За короткое время совместной поездки он к своему попутчику уже успел привыкнуть, и сейчас не только не испытывал первоначального страха – теперь ему с человеком-медведем было даже как-то спокойней. – Ладно, выскакивай. Только быстрей, пока задние сигналить не начали.

– Ну, бывай. – Человек хлопнул водителя по плечу, отчего, как показалось тому, у него хрустнули кости, и принялся с натужным кряхтением выбираться из машины. – И не торопись там, улаживай свои дела спокойно! – крикнул человек-медведь вслед медленно тронувшейся автомашине. – В Свердловск басурманов не пущу, мое слово твердое!

Только отъехав на несколько километров, мучительно пытающийся что-то вспомнить водитель вдруг хлопнул себя по лбу – он наконец сообразил, кого ему напоминал этот кряжистый человек. Кажется, он только что подвозил в своей затрапезной «шестерке» не кого иного, как Бориса Николаевича Подъельцина, бывшего президента Российской Федерации. Но ведь такого не могло быть? С какого черта экс-президенту разъезжать на подвернувшемся транспорте в рабочей одежде и рваных кроссовках. А с другой стороны, кто еще, кроме него, мог остановить нашествие басурманов. Ну, или, точнее – пообещать это сделать.

Похожий на медведя человек некоторое время опять постоял в раздумье, глядя на вереницу беженцев, затем прошел назад и подобрал валяющийся на земле стул. Очевидно, тот был выкинут кем-то за ненадобностью или вывалился из чьего-то багажника и затем был отброшен в поле, чтобы не мешался под ногами. Вообще, все пространство вдоль дороги было густо усеяно подобными предметами гражданского обихода – люди избавлялись от всего лишнего, что стало им в тягость, что, не рассчитав силы, они оказались неспособны нести. Побродив, человек-медведь подобрал еще тяжеленный, плотно набитый чем-то рюкзак и, порывшись в нем, с удовлетворением обнаружил запасы съестного в виде нескольких батонов хлеба, трех не разбившихся банок варенья, пластиковых бутылей с лимонадом и даже десятка готовых бутербродов.

– Зажрались, понимаешь, – неодобрительно проворчал он, с урчанием, почти не жуя, поглощая бутерброды с толстыми ломтями колбасы. – Съестным, понимаешь, разбрасываться стали… – Какое-то время он сидел на стуле, прислушиваясь к ощущениям внутри живота, затем довольно рыгнул и принялся глазеть на беженцев. Те, в свою очередь, пялились на него с недоумением.

– Ишь, расселся, – периодически слышал он в свой адрес, но беззаботно пропускал подобные выпады мимо ушей. – Смотрите, как этот хряк здорово похож на Подъельцина! Разворовал страну, сдал ее узкоглазым, теперь вон сидит на стуле, любуется.

– Да то не он сдал, то Подпутин…