Блокадные новеллы

Дубовые пробки были плотно загнаны в горла бутылок. «А пробочника нет, ни к чему…» — и официантка, наливаясь весельем, следила, как Ивлев, поднатужась, проталкивал вилкой пробки вовнутрь. «Мастер», — похвалила она.

Павла и Ивлев отхлебнули прекрасное вино и нежно поглядели друг на друга.

— Ты подарила мне чудесный день, — сказал Ивлев.

— Видишь, — грустно улыбнулась Павла, — мы с тобой способны только дни друг другу дарить, а единой жизни без подарков не получается.

В зале возникло легкое движение. По лестнице поднялся Михеич, орлиным взглядом обозрел «младое племя» и произвел некоторое опустошение в его рядах. Официантка застлала столик в углу свежей скатертью. Из-за занавески, отделяющей зал от внутренних помещений, выпорхнула директор ресторана. «Сказали, что с гостем заглянут», — важным шепотом сообщила она официантке.

Минут через десять в зал вошли двое: молодой мужчина с фарфоровым, бледным лицом, со светлыми волосами, будто припудренными желтой пудрой; спутник его был кругл, низок, ничем не примечателен. «Прошу, Виктор Федосиич», — прокудахтала директриса, и Ивлев уловил, что Павла словно поджалась — не вздрогнула, не смешалась, а именно поджалась.

Молодой человек заметил Павлу и, по-птичьи взмахнув руками, подошел к столику. «Какими судьбами?» — «Знакомьтесь, — сказала Павла, — художник Ивлев». Мужчины кивнули друг другу. «Интересуюсь очень живописью», — оживился молодой человек. Павла молчала. Ивлев не пригласил их сесть, и гости проследовали к своему столику. Пошушукавшись с Виктором Федосеичем и обслужив его, озабоченная директриса подошла к Ивлеву и заговорщически склонилась над его ухом: «Поступили севрюжка горячего копчения, раки и пиво «Пльзень». Желаете?» — «Нет, не желаем, — громко сказал Ивлев и добавил: — Еще по гуляшу и два «Токая».

— А кто это? — стараясь быть равнодушным, спросил Ивлев Павлу.

— Местный начальник, — усмехнулась она, и усмешка эта выглядела одновременно и жалкой, и вызывающей.

Ивлев много пил, и чем больше пил, тем чаще перехватывал взгляд Виктора Федосеича, который тот бросал на Ивлева. И вдруг почувствовал в этих мимолетных взглядах какое-то оценивающее бесстыдство, словно тот, из угла, примеривался к Ивлеву и прикидывал, чего он стоит. «Счет, — бросил Ивлев официантке и, не глядя на Павлу, произнес; — Пора, наверное…»

Они вышли из ресторана, и резкий влажный ветер ударил навстречу им. Они молча прошли половину пути, и Ивлев, мучимый подозрениями, внезапно остановился, повернул к себе Павлу, сжал ее запястья и выдохнул, стараясь разглядеть ее глаза:

— Он был твоим любовником?

С исказившимся лицом, вырываясь из рук Ивлева, Павла выкрикнула:

— Да!.. Да!.. Был!.. — и побежала к гостинице.

Ивлев догнал ее.

— Ты любила его? — пытаясь придать голосу спокойный тон, спросил он.

— Да нет же, — устало и обреченно возразила Павла.

Темное, дикое бешенство горячей волной обожгло Ивлева, и его больное воображение рисовало картины, картины…

— Я тебя люблю, как никого! Да сообрази ты!.. — истерически звенел голос Павлы.

— Конечно, конечно… — механически твердил Ивлев.

Это была их самая исступленная ночь, они ласкали друг друга, прощая и прося прощения, подсознательно чувствуя, что после такой ночи у них уже не будет счастливых ночей.

Ивлев неожиданно понял, почему так наперекось все у него пошло с Павлой. То огромное и прекрасное, что сразу явилось в его жизни с Павлой, казалось ему минутным, как всякое счастье, казалось какой-то осиянностью, у которой не может быть будущего. А если это будущее искусственно создавать, то никакой уже осиянности не будет, а будет одна лишь обыкновенность, так же как у тысяч других людей, такая, как и у него самого в жизни. Но ведь бывает душевное счастье, рожденное в муках? — спрашивал себя Ивлев. Бывает, отвечал сам себе, но редко, так редко — сто человек сломают прежнюю жизнь, а одному лишь счастье выпадает… И он не находил ни воли, ни силы, чтобы, не оглядываясь ни на кого, сказать просто и мудро: «Я начинаю сызнова свой путь…»

Северный город проглядывался на горизонте домами, трубами, желтыми дымками в послеполуденном небе. За раздумьями и воспоминаниями незаметно промелькнул весь путь, и Ивлев удивился тому, что так быстро доехал. Вид города вернул его к реальному ощущению событий. Где искать Павлу? Как отнесется она — ведь она не ждет его сегодня?

Прежде всего Ивлев разместился в гостинице и спросил администратора: «А где у вас городское кладбище?» Администратор вскинула брови, но, видимо, ко всему привыкшая на своем посту, объяснила Ивлеву, как проехать на кладбище. «Ее надо искать там, подойду незаметно, увижу ее…» А что дальше делать, он сам не знал. Оставив машину на площади возле кладбища, Ивлев, оглядываясь, крадучись, скрываясь за спины идущих впереди людей, вошел на кладбище.