Блокада. Книга пятая

Звягинцев посмотрел на мать, баюкающую своего мертвого ребенка, и ему показалось, что, должно быть, от дыма, переполнившего палатку, в глазах появилась резь. Он закрыл глаза и до боли прикусил нижнюю губу.

Голос Молчанова Звягинцев услышал как бы издалека и даже не уловил смысла прозвучавших слов. Но, открыв глаза и взглянув на водителя, он увидел, что тот натягивает валенки.

— Машину, говорю, пойду прогреть, — ответил Молчанов на его вопросительный взгляд. — При таком морозе больше двадцати минут без прогрева нельзя.

— Нет, — сказал Звягинцев.

— Чего нет?

— Мы сейчас поедем, — сказал Звягинцев и тоже потянулся за валенками.

Было около девяти часов вечера, когда они подъехали к Смольному. Остаток пути до Осиновца и весь путь до города, а потом уже по совершенно пустынным темным улицам — мимо Пороховых, по шоссе Революции, Большому Охтинскому и Литейному проспектам — занял немногим более часа.

У ворот Смольного Молчанов затормозил, но часовой сделал угрожающий взмах рукой, направляя машину к оборудованной неподалеку стоянке.

— Ну, вот и приехали, — устало сказал Звягинцев, когда Молчанов поставил машину рядом с другими «эмками» и полуторками.

— Приехали, — подтвердил Молчанов.

Однако они оба сидели не двигаясь, словно еще не закончили того, что должны были сделать.

Наконец Молчанов сказал:

— Сейчас я вам мешки помогу тащить, товарищ майор.

— Подожди ты с мешками, — возразил Звягинцев. — Надо еще тебя на ночевку определить и на довольствие поставить.

— Ни к чему мне это, товарищ майор, — услышал он в ответ. — Спасибо. Я должен завтра утром на месте быть.

— Ты что, в уме?! — воскликнул Звягинцев. — После такой дороги сразу обратно?!

— Нет, — покачал головой Молчанов, — сразу не поеду. Сейчас к себе, на Васильевский, заскочу, продукты отдам и… эту вон лошачью ногу.

— У тебя родные здесь? — спросил Звягинцев и смутился оттого, что не поинтересовался этим раньше.

— Жена и дочка пятнадцати лет, — ответил Молчанов. — Обе на «Севкабеле» работают… Если живы.

Молчанов уже открыл дверцу кабины, но Звягинцев опять задержал его:

— Подожди! — И, повинуясь неожиданно охватившему его порыву, положил руку на плечо Молчанова, потянул его к себе и поцеловал в обветренную, небритую щеку.

— Да вы что, товарищ майор?.. За что? — забормотал растерянно Молчанов.

— За все, — не глядя на него, ответил Звягинцев. — А теперь подсоби с мешками.

Молчанов выпрыгнул из кабины и открыл заднюю дверь.

— Куда тащить-то? К воротам, что ли? — подчеркнуто грубовато спросил он, вытаскивая и кладя на снег один за другим три брезентовых вещевых мешка.

— К воротам, — тоже выходя из машины, сказал Звягинцев. — Впрочем, погоди… — Он вспомнил, что у него уже давно нет смольнинского пропуска. — Давай вон туда, в комендатуру…

15

В приемной комендатуры царил полумрак — горела, да и то вполнакала, всего одна электрическая лампочка. Несколько военных стояли в очереди к укрепленному на стене телефону.

Звягинцев подошел к одному из окошек бюро пропусков и протянул сидевшему по ту сторону лейтенанту свои документы. Тот взял их, внимательно прочел командировочное предписание, перелистал командирское удостоверение — узкую книжечку в серой дерматиновой обложке, пристально взглянул на Звягинцева, видимо сверяя фотографию с оригиналом, сказал: «Подождите» — и захлопнул перед его лицом деревянную дверцу.

Звягинцев, поняв, что лейтенант сейчас будет звонить и перепроверять вызов, отошел к стене.

Ему, привыкшему чувствовать себя в Смольном своим человеком, которого многие часовые знали в лицо, было неприятно ощущать себя сейчас посторонним, вынужденным проходить строгую проверку.

Он сложил у стены вещевые мешки и стал терпеливо ждать. Время от времени то одно, то другое окошко бюро пропусков открывалось, дежурные негромко выкрикивали воинское звание и фамилию, и тогда кто-нибудь из находившихся в комнате торопливо подходил за пропуском.

Наконец вызвали и его:

— Майор Звягинцев!

Звягинцев подошел к окошку. Лейтенант снова взглянул ему в лицо, потом на фотокарточку в удостоверении и спросил:

— Оружие имеете?

— То есть?.. — недоуменно произнес Звягинцев. — Конечно, имею. Мое удостоверение перед вами. Там записано, что…

— Сдайте, — устало прервал его лейтенант.

— Это… на каком же основании? Я — майор, приехал с фронта…

— Таков приказ. Общий для всех, — снова равнодушно, не повышая голоса, прервал его лейтенант. Чувствовалось, что это ему приходилось повторять уже много раз.

Звягинцев вытащил из кобуры пистолет и протянул его дежурному.

Тот положил пистолет на стол, потом, прижимая металлическую линейку к длинному листку, оторвал от него половинку и вложил ее в удостоверение.

— Оружие получите в комендатуре при выходе, — все тем же блеклым, стертым голосом произнес он и подал Звягинцеву документы.

Отойдя от окна и став под лампочкой, Звягинцев прочитал написанное в пропуске. В графе «по чьему вызову» было выведено: «полковник Королев».