Блок №667

– Ты посиди, Мальчик, отдохни. Я-то сначала думал, что Рыжий тебя поколотит – он вон какой толстый стал, а ты взял и ловко его того.

– У него слабое самообладание.

8

У Мальчика не было аппетита, он вяло размазывал по краям тарелки кашу и старался не глядеть на постоянно подмигивающего ему Спицу. Рыжий незаметно всыпал Дрылю в чай половину солонки. Луст, когда Стероид приподнялся, потянувшись за хлебом, быстро положил на его место две ложки каши. Колпак все быстро съел и в ожидании команды подъема из-за стола тихонечко захрапел. Джим стукнул ложкой Зубу по лбу, и тот задумался: разжевывать во рту плотный комок каши или попытаться незаметно его проглотить, чтобы не нервировать Джима. Мосол дергал за рукав Чаку и кивал в сторону Колпака. Чака смотрел на Карасика и, изображая ненависть, щурил глаза и надувал щеки. В камеру влетел раздатчик Ротербанд и завопил:

– Чтобы никто не шевелился! Чтобы никто не шелохнулся! Чтобы никто и ничего! Потому что надзиратель будет проходить!

Ротербанд вылетел из камеры, и через какое-то время в нее быстро вошел стражник Кирпич и крикнул:

– Если кто издаст звук, когда будет проходить надзиратель – я за себя не ручаюсь, я вам мигом, в конце концов!

Кирпич быстро вышел из камеры и немного погодя в нее заглянул охранник Младший и сказал:

– Сейчас надзиратель совершает обход, и я предлагаю всем вести себя прилично, тем более что камера на плохом счету.

Младший тихо вышел, и почти тут же в камеру шумно ввалились надзиратель Афрон, охранник Гендевит, опять же охранник Младший, стражники Кирпич, Ноль, Закир, Лымарь, Дрон и раздатчики Ротербанд и Люциус. Афрон, притоптывая и в каком-то смысле приплясывая, пробежался по периметру камеры и резко остановился перед Младшим:

– Это и есть хваленая камера номер восемь с двумя трупами между моими обходами?

– Да, эта она.

– Кто основной в камере?

Кирпич бросился к Джиму и ткнул в спину ему дубинкой:

– А ну мигом! Это! В конце концов!

Джим поднялся, расправил плечи и сурово глянул на Афрона.

– Какой здоровяк. А почему он не участвует в моих соревнованиях борцов?

– Он не проходит даже предварительный круг: его всегда дисквалифицируют за неспортивное поведение.

– Жаль.

Афрон еще раз оглядел обитателей камеры номер восемь, потом подошел к Мальчику, улыбнулся, поправил ему смятый воротничок рубахи и повернулся к впавшему в безвозвратное недоумение Колпаку:

– Как? Ты еще живой?

– Э-э…

– Это же долгожитель камеры номер восемь!

– У-у…

– Я вижу, ты немного сбавил обороты в последнее время?

– Ы-ы…

– Ну, ничего, Мосол, мутный разум – это не так уж и плохо, как может казаться со стороны.

– Ъ-ъ…

Мосол чуть не задохнулся от возмущения, больно ущипнул Мальчика и забрызгал ему в ухо горячей слюной:

– Мальчик! Как же так, Мальчик! Ведь он – это не я! Мальчик! Я же здесь!

– Откуда ты знаешь, Мосол, где ты.

– Нет, Мальчик, скажи, что теперь делать? Я убью этого Колпака!

Младший поднял подбородок и спросил Кирпича: что за шелест в камере, Кирпич в произвольном направлении показал кулак, а Афрон снял с рукава Гендевита белую нитку:

– Нормальная камера. Мослу выдать надзирательский паек и проследить, чтобы он съел его сам. Младшему, или, нет, Гендевиту, а лучше обоим сразу лично проконтролировать и доложить.

Услышав про надзирательский паек, Мосол часто задышал и, перестав ощущать действительность, шагнул вперед:

– Это я Мосол! А он – Колпак! Это я долгожитель, а он – старый хрыч! Это я!..

Мослу удивились все, а Кирпич в изумлении даже выронил дубинку. Афрон подошел к полыхающему справедливым гневом Мослу и застегнул ему на груди пуговичку:

– Что ж, открывшиеся обстоятельства совершенно меняют мой приказ, а по сему: Колпаку выдать надзирательский паек, Младшему и Гендевиту лично проконтролировать и доложить выполнение приказа. А Мослу за бдительность объявляю надзирательскую благодарность!

Афрон немного посмеялся, в такт ему посмеялись охранники, стражники и раздатчики. Афрон оборвал смех, тут же оборвали смех охранники, стражники и раздатчики, только Дрон, увлекшись, гыкнул на раз больше положенного и охранники, стражники и раздатчики подумали, что Дрон уже давно не соответствует занимаемой должности.

– Мальчик…

– Мосол, ты наверно очень рад, что тебе достались не жалкие сдобные мучные изделия, а поднимающая дух до фонаря в потолке высокая надзирательская благодарность?

– Эх, Мальчик, Мальчик…

9

В камере было тихо, поэтому чавкающие звуки Колпака хорошо прослушивались на самых отдаленных нарах. Колпак сидел за столом и быстро отправлял себе в рот из шуршащего пакета какие-то вкуснопахнущие предметы. Напротив Колпака сидел Младший и с отвращением следил, как половина пищи, запихиваемой Колпаком в себя, вываливается обратно. Гендевит маятникообразно вышагивал за спиной Младшего, Дрон сонно ковырял в носу, Закир смотрел в затылок Младшему, а Ротербанд поворачивал голову по ходу движения Гендевита. Когда Колпак проглотил последний кусок, Младший быстро и облегченно встал, Гендевит вопросительно остановился: «Все?», Закир и Ротербанд выпрямили спины, а Дрон вынул из ноздри палец.