Да, про тётю Нюру еще. Кроме нее в селе были еще две вдовы, бабушка Курочкина, она потом, когда мы в совхозный дом переехали, была нашей соседкой, и еще одна бабушка — фамилии не помню. Хоть тетю Нюру (почему я ее тетей называл, а не бабушкой — даже не знаю) и не очень любили бабы, но если дед резал свинью, баба Таня сразу лучший кусок несла соседке. И когда мы жили в новом доме, мой отец, уже сильно пьющий к тому времени, пахал на тракторе огород бабушке Курочкиной. Она пробовала отблагодарить его бутылкой водки. Он не взял. Если что-то вдова солдата попросила, просто одинокая бабушка — отказать, да еще и плату взять — это никому в голову не приходило.
Для посмеяться. У матери же в Пезенской области еще братья остались. И оттуда два моих двоюродных брата попали служить на КТОФ. Почему-то в отпуска они не к родителям ездили, а к бабке гостить. Первый приехал Толька, но я тогда был классе в третьем, еще пацан совсем. Он со мной не общался, разумеется. А вторым приехал Лёшка. Причем за три года службы Лёшке два раза давали отпуск, два раза приезжал. Я уже был в седьмом классе, уже на танцы в клуб ходил.
Лёшка, сразу, как только мы с ним познакомились, начал интересоваться у меня насчет местного женского пола, планировал, кажется, начать половую жизнь:
— Как в вашей дерЁвне насчет девок? Есть красивые или одни доярки?
Ыыыы! Посланец развитой цивилизации! Моё село дерЁвней назвал! Ладно, собираемся вечером в клуб, Лёха свой флотский клеш наглаживает, я смеюсь:
— Ты что, в форме на танцы пойдешь?
Он не врубается:
— А что? Пусть на моряка подводного флота посмотрят, дерЁвня.
Ну-ну, герой с атомного ракетоносца (он правда служил на атомоходе), щас тебя доярки увидят и все штабелями попадают.
Пришли в клуб. Падения местного слабого пола штабелями перед морским волком не наблюдалось. Ноль реакции. «Товарищ моряк, разрешите вас пригласить на тур белого танца» — не было. Нужно было самому приглашать. Приглашалось плохо, девчонки только хихикали. Морская форма впечатления не производила. Лёха сам решил проявить инициативу, но выбрал тактику «вы — дерЁвня, а я моряк с городу почти Владивостоку, я мир повидал и его подводные глубины, я чрезвычайно более высок в развитии и кругозоре по сравнению с вами». Т. е., стал вести себя по-козлячьи.
Кто-то из местных взрослых парней, я не помню кто точно, кажется Толька Оберемок, подошел ко мне:
— Петька, это твой брат? Скажи ему, чтобы вел себя прилично или сейчас схлопочет.
— Да набуцкайте, чего меньжуетесь, — я сам считал, что таких нужно учить.
— А теть Маша ругаться не будет?
— Фингалов только не наставьте.
Лёшку набуцкали. И объяснили, что насчет дерЁвни он не совсем прав. На следующие танцы он форму уже не надевал. Хотел ленинских формой удивить! Это тебе не Пензенская глубинка! У нас в 5-ти километрах полк морской стратегической авиации и, вообще, военных больше чем в Пензенской области кур…
Но насчет половой жизни в отпуске, конечно, был пролет. Хоть Лёха и был моим братом, но — деревня деревней, он нашей молодежи был неинтересен, девчонкам особенно. С парнями потом поладил. Даже выпивали вместе. Но огонь страсти ни в ком из местных Джульетт не зажег.
«ГНИЕНИЕ. СССР после Сталина». Черновые отрывки из будущей книги.
13 декабря, 2022 https://p-balaev.livejournal.com/2022/12/13/
…Как-то летом, после первого класса школы, я бегал на улице по лужам во время дождя босиком. Взрослым, мне самому сейчас, этого не понять, что это был за кайф. Глинистая хорольская грязь и по ней босиком! Что нас в этом так привлекало?! Любимая пацанячья забава, как только дождь, так мы босиком — по лужам, месить грязь. Поросята.
Я свою последнюю гряземесиловку запомнил. Мать шла на обед с работы и увидела:
— Ну-ка, быстро домой! Сейчас ты у меня получишь!
И всыпала мне конкретного ремня. Чтобы запомнил. Запомнил. После этого по лужам — только в резиновых сапожках, а это совсем не то. Никакого удовольствия. И вообще скоро родители нам запретили босиком по улицам бегать, всем сельским ребятишкам. Да мы и сами стали бояться. Еще на лугу за домом в футбол босиком играли, пока мой двоюродный брат Вовка Гаврик там не напоролся на кусок стекла от разбитой банки и не распорол себе ступню до кости. Мы даже не подумали, что там это стекло откуда-то могло взяться.
Как вы уже поняли, босячили мы не от нищеты и родители запрещали босячить не из-за того, что кто-то мог подумать, будто у нас детям обуть нечего. Стало опасно, буквально за год-два после того, как Брежнев окончательно уничтожил еще один пережиток «культа личности» — старьевщиков, как их у нас называли, работников Вторсырья. А если еще точнее, до 70-х годов сбором и переработкой мусора занимался Госснаб, потом это передали в созданный «Союзглаввторсырье». И в селах некуда стало девать мусор. Совсем некуда.