Блог «Серп и молот» 2021–2022

Но в итоге, как видно из ЖБД, немцы несли кратные потери по сравнению с нашими войсками, только если одних снайперов учитывать. Описание же работы артиллерии армии в ЖБД — это отдельная тема. Назвать ее можно — артиллерийский террор. Каждый день записи о том, как артиллерийским огнем рассеиваются и уничтожаются любые скопления живой силы противника на переднем крае и в ближнем визуально наблюдаемом тылу. Судя по записям, обнаружение группы немцев в 5 человек — уже повод для артналета.

Любой новый появившийся в обороне противника объект: ДЗОТ, блиндаж, просто оборудованная открытая огневая точка, — немедленно уничтожаются артиллерией, часто еще во время процесса ее оборудования немцами.

Т. е., наши войска не просто стояли в статичной обороне, но и активно уничтожали живую силу и матчасть противника, изматывали его личный состав. В такой обороне немцы и передвигаться могли только поодиночке да ползком. И почти не имели возможностей улучшать оборону переднего края, а это уже было, с нашей стороны, подготовкой успеха будущего наступления, прорыва этой обороны.

И, как и ожидалось, едва только я выложил отрывок о том, какие потери несли немцы от снайперов 4-ой армии последовал комментарий от читателя: действия наших в 42-м году — не показатель, у немцев уже другая армия была, хужее той, что они имели в 41-м.

Показательно, что комментатор из тех читателей, которые согласны с моими взглядами. Но вот что делают въевшиеся в сознание штампы — логику они отрубают по самые уши! Если немецкая армия к 42-му году стала хуже, то какой же была та армия, которая ее так опустила под плинтус в 41-м?

Разгром немцев под Ростовом — показатель. Но то, что наши войска сделали с ними под Тихвином, это вообще не объяснимо, если подходить к этому с позиции каких-то военных канонов, устоявшихся представлений. Это было уже совершенно запредельным циничным надругательством над тевтонским духом.

Несомненно, основная заслуга в этом принадлежит Кириллу Афанасьевичу Мерецкову, который накануне описываемых событий командовал, вообще-то, 7-й армией, которая держала оборону не против немцев, а против финнов по реке Свирь.

В этой ситуации Кирилл Афанасьевич показал, что он уже перерос уровень командующего армией. Казалось бы, у тебя есть армия с нарезанной тебе задачей — финны. Тебя еще что-то колышет? Мерецкова колыхало. Его интересовало положение 4-й армии, которая была у него в тылу и как раз прикрывала тихвинское направление. Можно было сидеть молча и не высовываться, потому что это проблемы другого фронта и Ставки, а не твои? Можно, конечно. Но Мерецков «высунулся». Его заботило состояние обороны 4-й армии, потому что в случае ее прорыва и 7-я армия попадала в сложное положение, возникала угроза соединения немцев и финнов. Попытался сам выяснить ситуацию у командования 4-й армии, не получилось, связь установить не удалось. Тогда обратился в Ставку:

«Ставка тоже не сообщала точных сведений. Тогда мы сами решили выяснить, способна ли 4-я армия собственными силами приостановить дальнейшее продвижение немецких войск или, быть может, она нуждается в срочной помощи. С этой целью я направил 5 ноября в район боевых действий 4-й армии начальника штаба 7-й армии генерал-майора А. Н. Крутикова. Примерно в это же время меня информировал о положении под Тихвином прибывший из 4-й армии секретарь Ленинградского обкома партии Т. Ф. Штыков, который организовывал снабжение Ленинграда продовольствием.

Обстановка под Тихвином оказалась исключительно тяжелой, если не сказать критической. Штаб 4-й армии попал под удар противника и отходил на восток отдельными, не имевшими между собой связи группами. Управление войсками армии нарушилось, и они неорганизованно отступали.»