«Думаю, что документы Ставки и ГКО нужно издать специальными сборниками. В них — отражение невиданного подвижничества советских людей, горечь катастроф, неугасших надежд, тысячи, миллионы человеческих драм и несокрушимая вера народа в Победу. Даже когда наши войска оказались на Волге и до Берлина, было ой как далеко, к Сталину шли письма простых советских людей с выражением поддержки, с патриотическим желанием отдать фронту все до последнего, с мольбами совсем мальчишек послать их на фронт. Подписи Сталина на тысячах документов Ставки — не свидетельство его мессианской роли. Мессией был сам народ. А роспись синим карандашом на документах — лишь свидетельство, что ее владелец всю войну должен, обязан был свои волю и ум посвятить страшной борьбе с силами зла, с которыми он опрометчиво пытался установить отношения „дружбы“ накануне войны. Его ум и воля едва ли составляли наполеоновский „квадрат“. Он всегда более рельефно проявлял свою волю: беспощадную, жестокую, злую. Догматический ум имеет изъяны. Часто, очень часто, особенно в первый период войны, полководческий жезл „вождя“ указывал далеко не лучшие решения. Наверняка можно утверждать, что не Сталин, а прежде всего его военное окружение сделало в конце концов Ставку коллективным органом стратегического руководства.»
В этой же книге: