Близнецы по разуму (СИ)

— Мы упираемся в одно слово: зачем?

— Вальпургиева ночь, еврейские погромы, католики и гугеноты. Мне продолжить? Иногда обществу просто нужно сбросить пар.

— Как правило, за паром стоит передел собственности, — возразил Кир.

— Брось. Воинствующие феминистки и чернокожие американцы по-твоему выступали из желания пограбить?

— А то нет? Первые хотели привилегий по полу, вторые того же, но по цвету кожи. В первом случае имеем половой фашизм, во втором — расовый. Ты еще меньшинств вспомни с требованием квот на все на свете. Погоди-ка… — пробормотал Кир и помотал головой, когда Вадим собрался привести очередные примеры из мировой истории: интересные, познавательные, но в данной конкретной ситуации бессмысленные. — Не мешай мне думать.

— Тоже мне, мудрый Каа…

Кир отмахнулся.

— Стоп! Давай с другого бока. Приди к фангам жаждущие обращения, что сделают фанги?

— Сильно удивятся. Возможно, посмеются. Проще говоря, пошлют.

— Или попробуют направить чудаков в ближайший центр забора крови, — прикрыв глаза и сосчитав до десяти, произнес Кир. Вадим думал о фангах, как человек — о людях. То и понятно: он работал в людском отделе, он не имел дел с этими существами, если и пересекался, то благодаря стрелку. А вот Кир, похоже, ухватил, наконец, за ниточку, способную распутать этот клубок. — Попробовать-то они попробуют, но вряд ли выйдет: ребятки хотят сами пить кровь и не стареть, полумеры в виде подачек сангри им ни к чему. И в данном случае…

Вадим хлопнул себя по лбу. Звук раздался звонкий, но от шуток Кир воздержался.

— Фиг они уйдут! — воскликнул Вадим. — Они, скорее, попрут на фангов.

— А те смирно стоять не станут. Договор ограничивает их в нападении, но не в защите. Я и сам не стоял бы. И мне было бы плевать: прет ли на меня с кастетом мужик тридцати годиков от роду, размахивает ли ножиком у лица недоросль лет четырнадцати. И тому, и другому выписал по морде и упаковал в автозак.

— Ребят…

Хлопнула дверь. Желторотик ворвалась в кабинет маленьким золотым вихрем.

— Ну все, — проронил Кир. — Теперь мы точно раскроем общегалактический заговор инопланетян с целью захвата Земли-Вары и стравливания меж собой двух обитающих на ней рас. По принципу: разделяй и властвуй.

— Вы это… извините, что подслушала, я нечаянно… — игнорируя его замечание, сказала Желторотик.

— За нечаянно бьют отчаянно, — вставил Кир. — Все два часа за дверью стояла?

— Ну… не все, — пробормотала Желторотик, слегка смутившись. — Но ты ведь прислал мне ту ссылку.

— Ага, — согласился Кир. — Я первый начал. Аргумент.

— Вик Викентьич действительно следит за радикальными настроениями и их участниками. Выявляет активистов. Все обычно, штатно, но такое ощущение, будто болото забурлило, понимаете? И происходит бурление последние две недели.

— С убийства Димана началось, — сказал Вадим. — А это означает…

— Параноики! Оба! — огрызнулся Кир. — Лечиться пора!

— Я ж невольно… просто сопоставил.

— А за невольно — очень больно, — Кир посмотрел на потолок. — И вот зачем я влез в этот проклятый интернет?..

— Пойдемте к старику, а? — по-прежнему не обращая внимания на его остроты, предложила Желторотик. — И Ки-И-аса позовем. По-моему, все это очень серьезно.

* * *

— Пропавшие паслись на одном сайте или на разных? — Виктор Викентьевич ходил по кабинету, заложив руки за спину.

В движении старику, который носил прозвище Дракула и выглядел от силы лет на пятьдесят, думалось лучше. Фанги рассмотрели в своем бывшем враге очень полезного и прагматичного человека, а потому тщательно следили за его здоровьем. Общаться и вести дела предпочитали через него, а потому чиновники всех мастей, включая членов правительства, вынуждены были прислушиваться к мнению и советам почти столетнего главы службы безопасности и одного из гарантов договора.

Несмотря на обилие сангри в организме, гроза всея полиции, живая легенда и прочая-прочая-прочая совершенно не напоминал манекен. В отличие от большинства тех, кто омолаживался с помощью фангской крови. То ли сами фанги очень желали ему здравия, причем искренне, то ли мысли и намерения действительно были материальны: молодость старику требовалась для работы, а не свечения мордой перед камерами и прожигания новой жизни в круизах и на раутах.

Киру, который и у себя начал замечать изменения после пребывания в фангской клинике, приятнее было думать о последнем. В конце концов, после слияния вдруг начало работать многое, ранее считавшееся наивным, непрактичным, срезом с морали и порядочности. Причем, под последней всякий понимал свое (Кир встречал и тех, кто искренне полагал порядочностью выколачивание долгов с родственников занявшего или выплату карточного проигрыша убийством). Вот только с сангри срабатывали лишь всем известные правила без каких-то вариаций: держи слово, не обманывай, не стремись присвоить чужое… Не заповеди, о которых поминал Вадим к месту и нет, а именно правила — общечеловеческие, без скидок на богатство и положение, без привязки к религии, имущественным и брачным отношениям.