Близнецы по разуму (СИ)

— То есть, библию свою мне подсовывать перестанешь? — Кир его драмы разделять не собирался. Он считал все религии (и старые, и новые) способом одурманивания и манипуляции людьми. Если человеческая душа бессмертна и обладает свободой воли, то не благодаря какому-то богу, а вопреки нему. — Уже хорошо. А зачем вообще относить себя к какой-то религии? Ну… мне действительно интересно.

— Как же иначе? — Вадим задумался. — Десять заповедей, посты…

— От того, что твои десять заповедей есть, лично мне ни тепло, ни холодно. Я так-и-так не собираюсь резать младенцев, красть или брюхатить чужих жен. Хотя… насчет последних еще надо подумать, — Кир усмехнулся. — И верить в бессмертие души ничего не мешает. Видишь ли, Вадим, бог не должен быть мелочен, потому то, что я ем и с кем сплю, вряд ли его должно волновать. Иначе он и не бог вовсе, а так… мелкий пакостливый бесенок, которому поклоняются сановники, алчные до золота, богатств и возвышения над другими.

— Богохульствуешь, — заметил Вадим.

— Против кого? — поинтересовался Кир.

Вадим пожал плечами.

— Вот именно. Их слишком много. Атрибутика и ритуалы — дрянь, суть и без них видна. Заметь, я вовсе не отвергаю существования чего-то выше нас с тобой. В конце концов, слияние доказало слишком многое.

— Возможно… — Вадим задумался о чем-то своем, вот только Кир не обладал неограниченным лимитом времени. Разговор слишком далеко ушел в дебри философии, переплетенной с демагогией.

— С восстановлением виртуальной сети новым пышным цветом расцвела вся эта порнография с электронными дневниками и форумами, — поторопился он вернуть разговор в деловое русло. — У деток точно шло бурное общение по теме обращений в фангов. Только не говори, будто готы возродились.

После конфликта подобное казалось немыслимым, однако, услышав смешок Вадима, Кир начал в том сомневаться.

— Что? Малюют рожи, ходят в черном, называют себя детьми ночи? — предположил он. — Да их засмеют сами же фанги.

— Скажешь, мало людей сотрудничало с кровопийцами во время конфликта?

— Не спрашивай…

— Ты войди в поисковик и набери фразу «Хочу обратиться», — предложил Вадим, — узнаешь, чем нынче дышит молодое поколение.

— Неприятно.

— Вот-вот. Не были бы морализаторы откровенной дрянью, я первый перестал бы их ловить и пополнил бы их ряды.

— Все-то тебя тянет примкнуть к кому-нибудь, — посетовал Кир, потянулся к ноутбуку, но набрал в поисковой строке другое:

«Дмитрий Михайлович «Искупление в наказании».

— Твою мать! — выругался Вадим, глянув на экран.

— ЧиСД… а ведь проговорился гаденыш!

— Ты о ком?

— Потапенко.

— Кир?

Но он лишь отмахнулся. Объяснять не хотелось. С темно-зеленой обложки смотрел бородатый, косматый мужик, будто созданный для изданий типа «Домострой», зато в костюме и при галстуке, а в самой книге… Лозунги, лозунги, лозунги, цитаты и призывы один другого красочнее и все — про величие человечества, его богоизбранность и разрешение творить все, что угодно, со всеми, поскольку и Земля, и прочее, на ней существующее, создано лишь для людей.

— И вот какого рожна нужен думский комитет по потреблядству?! — прошипел Кир. — Куда смотрят эти слепцы?

— Комитет по надзору, ты хотел сказать?

— Позору! — Кир ударил кулаком по столу. Ноутбук чуть подпрыгнул. — Почему эта фашистская падаль находится в общем доступе?

«Какого фига я не в курсе?» — этот вопрос гораздо охотнее просился на язык. Как и другой: знает ли Виктор Викентьевич об этой мерзости? Или он так же, как и Кирилл Агарев, слишком занят, чтобы залезть в сеть и поглядеть на то, что происходит?!

— Может, фангов озадачим? — робко предложил Вадим, и Кир даже всерьез задумался над этим предложением.

— И их тоже, пожалуй, надо.

А он-то еще не понимал, почему количество нацистов не убавляется. Какой-то твареныш…

— И эту типографию надо обязательно потрясти. А лучше закрыть, — Кир ткнул мышкой в адрес, копируя. Потом потянулся к телефону: — Саш! Лови файл, по твоей части.

— Не боишься перезакрывать все? — поинтересовался Вадим.

— Новые откроются! Авось, поприличнее и с хозяевами, думающими головой, а не кошельком.

— А фанги пусть ноту протеста соорудят или еще как-то о себе напомнят — до политикашек скорее дойдет. Ты сам в политику не собрался?..

— Да я…

— Я про другое, — Вадим ухватил Кира за плечо и заговорил, заставляя вернуться мыслями к их делу: — Пропажа подростков. Обращение. Это тоже важно! Нужны фанги. Пусть… я не знаю, интервью дадут, пресс-конференцию замутят.

— Ки-И-ас? — Кир скривился. — Почему бы и не да… хотя… не сработает.

— Вряд ли фанги придут в восторг от наплыва желающих обратиться.

— Любое заявление можно переврать, как угодно, особенно когда заявивший не может ответить немедленно, — он кивнул на экран. — Те, кому выгодно, непременно наплодят лживых высказываний, своих интерпретаций интервью, мнений, точек зрения. Всю эту информационную шваль или давить, или никак. Не выйдет переспорить идиота, не получится переиграть шулера по его же правилам.

— Ты за цензуру?

— Никогда не был против. Мне гораздо больше не по нраву спекулянты на чужих чувствах и мнениях.

— Дай тебе волю, диктатуру устроишь.