Близнецы по разуму (СИ)

Вадим был такой же, каким Кир привык его видеть, и вместе с этим совсем другой. Взгляд бегающий, и, казалось, сутулился много сильнее обычного. Руки опять же — он никак не мог найти им место: то тер пальцы, то брал что-нибудь и начинал вертеть.

— Гляди-гляди, — напутствовал он. — Из-за тебя погиб гениальный ученый.

— Подохла тварь ну и шут бы с ней, — сказал Кир и зашипел, ударившись затылком о стену: Вадим ударил его наотмашь, и немедленно отступил.

Опасаясь… чего? Не того же, что Кир в состоянии встать, разорвать проволоку, дать сдачи? Был бы в силах, давно поступил бы именно так. Ведь ясно: перед ним не приятель и не коллега, с которым прошли немало бок-о-бок и рисковали, в том числе и головой. И не предатель.

— Шут тоже останется здесь, — заметил Вадим, отведя взгляд.

— Я понял, когда именно тебя «завербовали», — сказал Кир, как только в глазах перестало темнеть, а потом двоиться. — Тогда же, когда похитили Сашку, — он сплюнул кровь из прокушенной губы. — Не просто так ведь у людей случаются провалы в памяти.

Вадим скрипнул зубами.

— Не стоит меня злить, Кирилл.

— А Сашка? Она оказалась неподдающаяся внушению, но могли же надавить иначе? — пропустив предупреждение мимо ушей, поинтересовался Кир так, словно они сидели в его таком теплом кабинете за таким умопомрачительно вкусным кофе в таких теплых и мягких креслах…

— С ней связываться не захотели. Странно, конечно, но кольцо твоего кровопийцы сыграло свою роль.

— Нестранно. Для фангов многое имеет значение, — проронил Кир.

— Глупцы.

Кир пожал плечами насколько уж вышло, поморщился: ощущения оказались не из приятных. Страшно ему не было, и это хорошо. Плохо, что он никак не мог осознать случившееся. В голове не укладывалось: Вадим его похитил и, скорее всего, убьет. Станет ли подражать стрелку и выворачивать внутренности? Этого, вероятно, Вадим сам не знал.

При воспоминании о распотрошенных телах Кир внутренне сжался. Смерти он не боялся по-прежнему, но очень не хотел предстать в плохом виде перед теми, кто найдет то, что от него останется. Не желал, чтобы его такого видела Лерка. И перед Эльдин почему-то было совестно; к счастью, она вряд ли увидит.

— Удивительно, Желторотик не сказала о том, что с тобой сделали.

— Кто бы ей показал.

— Резонно.

Значит, последняя ниточка к спасению потерялась бесследно. Хотя… Ард знал, куда и к кому он направился.

«Ну знал, и? — подумал Кир. — Обернется нетопырем и возьмет след лучше любой поисковой овчарки? Бред. Не умеют фанги этого. К тому же Ард может решить, будто у меня наметились более важные дела. Я не имею привычки перед ним отчитываться».

— Чем тебя подцепили-то хоть? — спросил он.

Кир не ждал, будто Вадим ответит, но тот не стал скрывать:

— Ею и зацепили, Кирилл.

— Ты же сам упомянул кольцо!

— А стайры?

— ЧиСД…

Вадим криво усмехнулся:

— Вот именно, Кир. Вот именно. Нельзя загипнотизировать того, кто изначально настроен не поддаться. По крайней мере, человеку. А я старался не поддаться, как мог. Донор сетовал, что мне проще мозги поджарить, чем подчинить. Ну… хреновый он оказался гипнотизер, когда работал не с тупьем нацистским и не с подростками. А может, все дело заключалось в злости: я никого в жизни так не ненавидел, как его тогда. Но девчонка эта… которая трепала мне нервы с первого дня, как появилась в отделе. За которой я, грешен, пробовал ухаживать и получил ушат обвинений в харассменте. Ну кто ж знал… Потом уж поздно стало налаживать пусть и деловые отношения: Желторотик меня не переносила. Только, когда к вам перешла, стала относиться спокойнее.

— А ты…

— Что я? Ну дурак, не понимающий слова «нет». Ну, смирился, думал, отпустил. А потом представил, как ее отдают этим бугаям… И, самое препоганое, знал ведь, она не оценит.

— Бедный мой друг, — прошептал Кир. — Стайры бесплодны от слова вообще. Да у них же просто не встает!

— Значит, меня развели, как последнего лоха, — сказал Вадим и печально улыбнулся. — Погорел на собственном идиотизме. Хотя, отделать бы могли.

— Наверное, — согласился Кир.

За маской, какую нацепил на него донор, проглядывал привычный Вадим, и это было дико: как разговаривать с больным шизофренией, постоянно меняющим личности.

— Ну? Злорадствуешь?

Кир покачал головой:

— Сочувствую, причем искренне.

— Не ври. Злишься же.

— Злюсь, — не стал отрицать Кир. — И особенно потому, что не на кого. Ублюдок мертв. А ты, когда убьешь, скорее всего, станешь прежним. И вряд ли сможешь спокойно жить, зная, что совершил. Даже если Виктор Викентьевич убедится в твоей полной невиновности. А он докопается до сути, будь уверен.

— Подумаешь… Пущу пулю в лоб, — как о само по себе разумеющемся сказал Вадим.

Кажется, именно так поступил последний пациент мрази-донора?.. Пустил пулю в лоб. А прежде рассказал и о внушениях, и о рассуждениях о био-мусоре «светила психиатрии». Вадим сейчас шел по тому же пути, и не понимал этого!

— Подумаешь?! Ты же привык стреляться по трижды в день: за завтраком, обедом и ужином! — выкрикнул Кир и закашлялся. Нервы, оказывается, у него были отнюдь не железными, а умирать не хотелось до крика и истерики.