Близнецы по несчастью

Потихоньку влюбляясь в своего командира и обожествляя его, молодая женщина вовсе не думала о продолжении отношений после войны. Александр Афанасьевич, естественно, вернется в свой родной Куйбышев, она – в Южноморск, и оба будут с теплотой вспоминать об искре любви, которая разгорелась среди вражды и ненависти. Возможно, им не суждено больше встретиться на земле. Она выйдет замуж, нарожает детей, а Свиридов к тому времени станет нянчить внуков. В общем, именно об этом и говорили они, сидя на развалинах дома в каком-то маленьком белорусском городке.

– Я хочу записать твой адрес, Таня, – мужчина достал из нагрудного кармана блокнот. – Останемся живы – обязательно приеду к тебе в гости.

Она отрицательно покачала головой:

– Зачем? Саша, пойми, когда наше время кончится, мы оба вернемся к другой жизни. – Помолчав, девушка добавила: – У каждого она будет своя.

Свиридов помрачнел. Ох, как не любят мужчины слышать такие слова первыми!

– Ты хочешь сказать… То, что между нами было, – так, ерунда?

– А что хочешь сказать ты? – Ей хотелось броситься к нему на грудь и никогда больше не расставаться, и Таня изо всех сил боролась с сильными чувствами. – У тебя жена, дети. Я тоже мечтаю о семье.

– Уже есть кто-нибудь на примете? – он спросил с ревнивой ноткой в голосе. Снежкова покачала головой. На длинных ресницах повисли прозрачные, как хрустальные капельки, слезинки:

– Нет.

– Он погиб?

Она ничего не ответила, и Свиридов понял, что угадал. Жестокая война разрушила тысячи судеб. Он привлек ее к себе и поцеловал в глаза:

– Все образуется, вот увидишь.

А потом, вырвав лист из блокнота, что-то нацарапал на нем остро отточенным карандашом:

– Это мой адрес. Напиши мне, пожалуйста.

Она скомкала его, небрежно бросила в карман.

– Не обещаю.

Сколько потом еще они были вместе? Женщина помнила точно: до весны сорок пятого. А потом он уехал в Москву, чтобы узнать о своей дальнейшей судьбе. Таня отправилась в родной Крым. Подъезжая к городу, где она родилась и выросла, девушка с жадностью вглядывалась в знакомый пейзаж. Все лежало в руинах, и лишь только море, сверкающее синее море по-прежнему радовало глаз. Проходя по тихим родным улочкам, она не смогла сдержать слез. Разрушенные дома, глубокие воронки – следы страшной войны – больно ранили душу. Ей казалось: Южноморск пострадал больше других городов, которые она проходила с пехотным батальоном. Наверное, когда в чужих краях видишь то же самое, боль гораздо меньше.

Тетка Полина, все еще крепкая сухопарая женщина, встретила племянницу с распростертыми объятиями:

– Господи, как же я по тебе соскучилась, – шептала она, тесно прижав Таню к могучей груди, и терпкие слезы катились по ее морщинистым щекам. – Одна ты у меня осталась.

С удивлением и ужасом девушка узнала: недавно пришла похоронка на ее двоюродного брата Петю.

– Погибла моя кровиночка, – женщина не знала, куда усадить племянницу, чем ее накормить. – Только ты больше не покидай меня.

На следующий день девушка навестила родную школу. От маленькой крепости на горке, взрастившей не одно поколение выдающихся людей, остались одни стены из крепкого серого камня.

– И тебя не пощадила война, – сорвав красный мак, как алая капелька крови сверкавший на обочине дороги, Таня положила его у зияющей дыры, когда-то бывшей парадным входом, и отправилась на могилу товарищей. На огороженном деревянным забором холмике (здесь планировали поставить большой памятник) стояла обычная фанерная доска, на которой корявыми буквами были выведены имена и фамилии ее соратников. Она еще раз перечитала их, хотя могла безошибочно назвать с закрытыми глазами, и ее черные брови взлетели вверх. Среди героев-подпольщиков не значилось имени Светы Фадеевой. Лишь позже Таня узнала, как повезло ее подруге.