Близнецы Фаренгейт

С пастилой у нее здорово получилось, это он готов был признать. Из-под свитера совсем ничего не видно, только груди торчат. Лаклан много людей повидал, у которых украденное вываливалось на ходу из-под одежды, падало на пол, к ногам. С девушкой этого не случится. Она свою пастилу в джинсы засунула, за пояс, вплотную, быть может, к коже. И если быстро ее оттуда не вытянуть, девушка может обморозить свои интересные штучки.

- Извините, мисс, - сказал он. - Вы не могли бы на минуту пройти со мной?

Девушка замерла, скрестила на груди руки.

- Зачем? - спросила она.

- Думаю, вам известно - зачем, - ровным таким тоном ответил он.

Бросив тележку, она пошла с ним по проходу, лицо у нее было бледное, как у привидения. Лаклан провел ее через складское помещение, что за отделом деликатесов, в комнатушку без окон. В комнатушке имелись: стол, кресло, телефонный аппарат, шкафчик для документов и огнетушитель. Необходимый минимум. Лаклан, войдя, закрыл за собой дверь.

- Хорошо, - сказал он. - Полагаю, мы оба знаем, что у вас в брюках.

Девушка хмуро покопалась в своем одеянии, вытащила датскую пастилу.

- Присядьте, - предложил ей Лаклан, - а я пока позвоню в полицию.

- Прошу вас, не надо, - тоненьким голосом попросила она.

Лаклан смерил ее взглядом, с головы до ног. На лице ее застыло классическое выражение человека, которому приставили к виску пистолет, на стиснутых ладонях поблескивала пленка испарины.

- Если вам хочется, чтобы я обо всем забыл, вы можете кое-что сделать для этого, - произнес он. - Что именно, вы, полагаю, догадываетесь.

В наступившем затем молчании она разделась, стянув через голову свитер, - на животе ее еще сохранялись оставленные острыми краями упаковки красноватые вмятины. Груди девушки, едва прикрытые лифчиком, оказались ничуть не меньше, чем у миссис Уэймот, - странно было видеть такие на теле, столь юном. Лифчик она не сняла, зато от джинсов с трусиками избавилась в одно движение, засунув большие пальцы за резинку. Волосы на ее лобке отливали золотом.

- Лифчик тоже, - сказал Лаклан.

- Ну, пожалуйста, - попросила она.

- Давайте-давайте, - сказал он.

Она расстегнула лифчик, показав, наконец, и груди, округлые и совершенные, похожие на розоватые дыни.

- Повернитесь, - сказал он, - руки на стену.

Он сжал ее ягодицы, раздвинул их, чтобы стала видна щелка. Тугой член Лаклана вошел в эту щелку умело и быстро, - он кончил через две, примерно, секунды.

А девушка уже катила тележку к кассам - лучше брать ее сейчас, иначе уйдет. Политика компании не одобряла захвата воришек у кассы - не следовало ставить клиентов в неловкое  положение.

- Извнините, мисс, - сказал он.

- Что такое? - надменно осведомилась она - с той самой хмуростью, какую он себе и навоображал.

- Будьте любезны, пройдите со мной, - сказал он.

Девушка помрачнела, прикусила нижнюю губку. Выглядела она гораздо красивее, чем показалось ему поначалу. Длинные, светлые ресницы - их же издали не разглядишь. И глаза совсем необычного цвета, светившиеся от чувств, прочитать которые он не мог. И тут она вдруг улыбнулась, неловко, и сунула руку под одежду. Украденная датская пастила растянула ткань ее свитера, точно инопланетный младенец, разрывающий чей-то там живот в картине «Чужой».

- Вот, - сказала она, держа помятую упаковку чуть наотлет. - Простите.

Он неловко принял упаковку - фольга на ней была местами холодной, местами влажной, а картонный подносик и вовсе успел нагрелся. От ее тела.

- Послушайте, я ее возвращаю, идет? - сказала она - нервно, откидывая волосы со лба. - Просто забудьте об этом и все. Тем более, она мне все равно не по карману.

Лаклан бросил на датскую пастилу только один взгляд.

- Теперь ее никто не купит, - сообщил он девушке. - Края вон помяты. От нее, считайте, ничего не осталось. И мы потеряем деньги.

Выражение гнева и тревоги пронеслось по лицу девушки:

- Господи, вам-то какая разница, помят этот десерт или не помят?

Лаклан, оставшись непреклонным, бросил упаковку в тележку девушки.

- Это товар, мы им торгуем. Вы за него не заплатили. И это воровство. Я обязан передать вас полиции. Такая у меня работа.

Она смотрела ему прямо в глаза, сначала с вызовом, потом, увидев его твердую,  стальную непреклонность, со страхом, понемногу залившим краской ее лицо.

- Прошу вас, - произнесла она и облизала губы, явно поняв, в какое отчаянное положение попала. - Меня уже брали за это два раза. Еще один, и они меня точно упекут. Мне просто очень захотелось сладкого, вот и все. А денег мало, - она неловко повела рукой по воздуху. - Временами приходится туго.