Близнецы Фаренгейт

Снова скрип, еще более громкий - диктатор склонился над столом, сцепив поверх него руки.

- Уверяю вас, снимок свежий.

Госпожа Сампрас, нахмурясь, держала фотографию перед лицом.

- Он выглядит совсем не таким постаревшим, как я ожидала, - сказала она.

Диктатор рассмеялся:

- Интересно, польстили бы ему ваши слова - или задели бы?

- Не знаю, - сказала она. - Придется спросить его об этом самой.

- Надеюсь, у вас будет случай сделать это.

- О да… - произнесла госпожа Сампрас - неуверенно, словно ей грозила опасность снова забыть обо всем на свете. - Вопрос только в том - когда?

- А ответ таков: так скоро, как это станет возможным, - ответил диктатор. - Ваше воссоединение согреет мое стариковское сердце. Собственно, я жду его с великим нетерпением. Уверен, оно станет самой памятной минутой моего выздоровления.

Гала облизывала губы, сглатывая, сглатывая. И после определенных усилий ей удалось отогнать привычные мысли - на миг.

- Вам все же необходимо сбросить немного веса, - вздохнула она.

Диктатор вдруг вскочил, испугав ее, и замахал, точно бегун-марафонец, руками. Ноги его, укрытые письменным столом, двигались вяло, если двигались вообще.

- Видите! - радостно отдуваясь, словно поддразнивая ее, воскликнул он. - Я уже начинаю!

Неделю спустя, в утро перед операцией, госпожа Сампрас еще раз встретилась с диктатором в его кабинете. Выглядел диктатор нисколько не изменившимся, но при этом явно ожидал похвал за сброшенные им несколько фунтов. Госпожа Сампрас, сохраняя серьезное лицо, похвалила его. Пререкаться с ним по поводу его дряблости никакого смысла не было - она еще откроет свои карты, но там, где это действительно важно.

- Никаких вооруженных людей в операционной быть не должно, - сказала госпожа Сампрас, когда они начали обсуждать приготовления к вечеру.

- Солдаты будут стоять в отдалении, - возразил диктатор. - Вы их даже и не заметите.

Гала закрыла глаза, плотно сжала губы. Перед ее мысленным взором - или на оборотной стороне сетчатки - поплыло негативное изображение освещенных солнцем цветов. Сегодня ими оказались красные розы, их было натискано в вазу слишком много, и стебли выглядели худосочными, некрасивыми из-за содранных с них шипов.

- Одна пылинка с винтовки, - сказала она, - содержит миллион микробов, их там более чем достаточно, чтобы они пронеслись по вашему телу, подобно чуме. Вас может убить даже пряжка солдатского ремня - и вовсе не тем способом, какой принято использовать для этого в нашей стране.

- Вы думаете, мне это не известно? - сердито осведомился диктатор. - Да у меня по таким делам университетская степень. Я имел в виду другое - мои люди станут наблюдать за вами сквозь стекло. Для них это будет полезно, в образовательном смысле. Вдруг им придется когда-нибудь самим проводить хирургические операции.

Гала Сампрас взглянула старику прямо в глаза.

- Надеюсь, они не получат приказа застрелить меня, если им вдруг померещится, будто я пытаюсь вам навредить, - сказала она, негромко и рассудительно.- В конце концов, мне же придется проделать дырку в вашей груди, раскрыть вас, как саквояж и остановить ваше сердце. Полагаю, им известно, что все это необходимо?

Если диктатору и стало не по себе, он этого не показал.

- Они будут следить за тем, чтобы вы действовали… мягко, - сказал он. - Тщательно, сосредоточенно, с… должной сноровкой. Видите ли, они наслышаны о том, что когда вы беретесь за вашу работу, то делаете ее любовно, как если бы перед вами лежал собственный ваш ребенок. - Жирная ладонь диктатора, нежно погладила, по восходящей кривой, воздух, их разделявший, описав полумесяц: словно под ней была голова ребенка или женская грудь. - И разумеется, - продолжал он, - наблюдать за вами они будут до самого конца, пока я не очнусь.

Впервые Гала позволила себе подумать о том, что при всей ее искусности исход операции может решить природа, статистика.

- Господин президент, - сказала она. - Вы же понимаете, такие операции проводят редко и на людях куда более молодых.

Диктатор рассмеялся, неопределенно поведя рукой в сторону своего портрета.

- Будем оптимистами! - пророкотал он. - В конце концов, оптимизм - это фундамент нашей страны.

Из-за окна донесся свисток. Диктатор вскочил на ноги - так, словно ему уже выдали гарантии на новую жизнь. Полным энтузиазма жестом он поманил госпожу Сампрас за собой, к окну. И она, не желая, чтобы старик схватил ее за руку, подчинилась.

Они стояли вдвоем у окна, глядя во внутренний двор. Укороченная перспективой, ибо смотрели они на нее с высоты многих этажей, девочка-подросток - скованной, деланно твердой походкой неуверенно продвигалась между двумя рядами солдат. Фигура юной женщины, модная стрижка и много чего еще почти лишили ее сходства с ребенком, каким эта девочка была лишь несколько лет назад, но Гала Сампрас узнала дочь мгновенно. Та словно сошла с фотографии, лежавшей в кармане Галы. Не поднимая взгляда, девочка пересекала бетонный двор - так, точно ступала она по птичьим яйцам, - и два десятка мужчин не сводили с нее бесстрастных глаз.