Близнецы Фаренгейт

Преувеличенных размеров часы на стене, чуть запотевшие от конденсата, тикают, подвигая стрелки, длинную и короткую, к геометрическому месту условленной их встречи. Мужчины, сидящие в зале, не совершают попыток поговорить, они словно и не видят друг друга, предпочитая следить за длинной стрелкой, близящейся к назначенной вехе. Очень может быть, что часы «Магдалайа» врут, во всяком случае, в сравнении с наручными часами мужчин, наиточнейшими приборами, которые с гарантией не теряют ни единой секунды и в десять миллионов лет. Но, впрочем, здесь это не важно. Подгонять, поторапливать здесь нечего и некого, и никто из мужчин, - даже те, которым обычно требуется унижать по дюжине подчиненных в час, - не произносит за весь этот день ни единого слова жалобы.

И вот, когда потные часы «Магдалайа» сообщают, что время настало, из занавешенной двери вестибюля появляется, точно изваяние, выезжающее из люка башенных курантов, мисс Соедхоно. С ожиданием покончено.

Для индонезийки мисс Соедхоно высока - впрочем, она не выше западной девочки-подростка. Наряд ее - по меркам любого зала, в которых заседают по всей Англии или Америке советы директоров, - скромен: ноги укрыты длинной, как у саронга, юбкой, жакет с высоким воротом застегнут на все пуговицы, до горла. Правда, цвета его - изумрудная зелень и яркая, золотистая вышивка, - намного чувственнее серых и черных тонов, с какими эти мужчины свыклись в коллегах женского пола, но, с другой стороны, в облачении мисс Соедхоно ощущается подчеркнутая формальность, почти педантичность, отдающая покровами стюардессы. Волосы ее забраны назад, губы, выкрашенные в тон бледно-оранжевый, отливают восковым лоском. Зубы белы, но чуть очерчены бледной коричневатостью, как будто она была когда-то курильщицей, а после многие годы устраняла нанесенный зубам ущерб. И все-таки, если в ней и присутствует некая уязвимость, по облику ее этого не скажешь. Мисс Соедхоно спокойна, как бронзовая статуя, глаза ее темны настолько, что зеницы от райков отличить невозможно, даже с близкого расстояния. Впрочем, на близкое расстояние к ней никто никогда не подходит.

Мисс Соедхоно поднимает в воздух руки, и те замирают у ее расшитой груди, являя безупречную форму и зрелую плоть перстов, беловатую розовизну ладоней, составляющую столь резкий контраст медовой смуглости костяшек, и оранжевые ногти в их прозрачном блистании. Ладони баюкают воздух, точно папку с бумагами,  которые она держит при себе официальности ради, но заглядывать в них нужды не имеет. Мужчины в зале уже обратились в ипостаси внимания, они поерзывают на стульях, машинально приготовляясь к дальнейшему, и не отрывают глаз от ладоней мисс Соедхоно, от ее лепных оранжевых ногтей, замерших в воздухе, кажущихся в желтоватом свете едва ли не призрачными.

Мисс Соедхоно отверзает уста. И десятки мужских ртов приоткрываются тоже, разлепляя в предвкушении губы.

- Вы простите мне, - произносит она, - если что-то из мною сказанного окажется вам хорошо известным.

Говорит она с сильным акцентом, но каждое слово принадлежит ей, - не берется из заранее написанной речи и не заимствуется из фразеологического словаря. Мисс Соедхоно свободно владеет пятью азиатскими языками, однако английский ее это lingua franca[5], до которого мисс Соедхоно снисходит из учтивости, из снисхождения к этой толпе потеющих, розоволицых неиндонезийцев.

- Всегда ведь существует возможность, - продолжает она, - что среди вас присутствует кто-то, для кого наша тема представляет собой… территорию девственную.

Легкая дрожь пробирает слушателей, как если б температура воздуха упала вдруг градусов на десять. Дрожь эту порождает соединение слова «девственную» с тем, как мисс Соедхоно подобрала оранжево-лоснистые губы, чтобы произнести его. Презентация началась и теперь ее уже ничто не остановит.

- Мы собрались здесь, - сообщает мисс Соедхоно, - чтобы разобраться в физиологии кокоса, в частности, в том, что относится до сфер экссудации - то есть, исторжения жидкости - цветочного сока, - проанализировать сок ситовидной трубки и все его компоненты, перенос по этой трубке ферро-цианидов, и факторы, которые воздействуют на содержимое кокосовой копры.

- О Боже, - шепчет мужчина, почти не способный поверить в то, что всего лишь вчерашним утром он обменивался за завтраком дурацкими любезностями с супругой, а ныне находится здесь, в одном помещении с мисс Соедхоно, вдыхает воздух, исторгаемый ее поблескивающим ртом, ее медовой гортанью.

- С тех пор, как вы побывали на последней моей презентации,  - продолжает мисс Соедхоно, - мы проделали большую работу.

Она поводит рукой по воздуху, беззвучно щелкает пальцами, и за спиной ее озаряется большой, утопленный в стену видео экран. Вспыхивает яркая картинка: гроздь юных кокосов на фоне рубчатого ствола, в ореоле кодаковой небесной синевы моря Сулавеси. Взгляды мужчин, на миг приникнув к картинке, вновь обращаются к женщине.