Близнец Бешеного

— Ну, ты и пентюх, Колян, стакан самогона накатил и с ног скопытился… — и со смехом добавил: — Закусывать нужно! — и передразнил: «Я по первой не закусываю, я по первой не закусываю…»

— Я стакан самогона выпил? — поморщился тот и для проверки сложил ладони «лодочкой», дыхнул в них, потом понюхал, после чего с растерянным удивлением констатировал: — Действительно, самогон… А с чего это мы пили?

— Ты же сам предложил, — усмехнулся Федор.

— Я предложил? — казалось, глаза Коляна вылезут из орбит от изумления.

— Ну, да, — подтвердил старший лейтенант, — увидел Серафима и чуть обниматься не стал…

Колян с удивлением взглянул на Серафима, собрал брови в кучу, явно пытаясь что-то понять: по выражению его глаз было заметно, что лицо Серафима ему знакомо, но откуда?..

— Не узнаешь, Коля? — дружелюбно подыграл Серафим старшему лейтенанту.

— Не-ет… — протянул Колян. — А кто ты?

— Сержант Понайотов! Служил под началом твоего отца — майора Гранаткина Константина Ефимовича: мир его праху, — Серафим поднялся с пола и тихо произнёс: — Пусть земля ему будет пухом!

— Господи, а ведь точно! — хлопнул себя по лбу Колян. — Думаю, откуда лицо мне твоё знакомо: я же тебя на фотографии видел, — он протянул руку. — Рад, очень рад встретить человека, который не только был знаком с моим отцом, но и служил с ним!

Было такое впечатление, что у Николая даже голос стал другим: не хрипел, исчезла злость, глаза заблестели.

Старший лейтенант переглянулся с Фёдором и с нескрываемым восхищением покачал головой:

— Ну, ты и даёшь, сержант!

— О чём вы, товарищ старший лейтенант? — не понял Николай.

— О том, что сержант с твоим отцом в Афгане воевал, а нам приказали его ломать… Как с этим-то быть? — Василий пристально взглянул на Николая.

— Ломать? — вспоминая, прищурился Николай и тут же взволнованно воскликнул: — Да я скорее уволюсь со службы, чем пойду на такую подлость! Веришь, сержант? — спросил он Серафима.

— Верю! — твёрдо сказал он, затем не мигая взглянул в его глаза и очень внимательно добавил: — Верю, что более ты никогда не пойдёшь на подлость!

— Никогда! — эхом откликнулся Николай.

— Вот и хорошо, — с удовлетворением вздохнул старший лейтенант. — Однако, пора нам… — он громко и весьма настойчиво постучал в дверь.

— Удачи тебе, сержант! — сказал Николай и крепко пожал Серафиму руку.

— Да, удача тебе действительно понадобится, — поддержал его старший лейтенант и дружелюбно подмигнул ему. — Держись, Понайотов!

— Пробьёмся, старлей! — улыбнулся Серафим.

— Самогон-то хоть понравился? — поинтересовался Федор.

— Не то слово! — хохотнул Серафим. — Даже с ног валит, — он взглянул на Николая и подмигнул ему.

— Эт-то точно! — с улыбкой подхватил тот…

— Привет старшему Куму! — с ехидцей заметил Серафим.

— Обязательно передадим! — заверил старший лейтенант.

В этот момент раздался привычный скрежет железного замка, и дверь камеры резко приоткрылась: в камеру заглянул встревоженный прапорщик. Его грудь вздымалась от учащённого дыхания. Вероятно, он был уверен, что сейчас его взору откроется нечто ужасное. Увидев спокойные, даже улыбающиеся лица, в том числе и подследственного, на лице прапорщика отразились несколько чувств и одно из них — явное удивление. Но более всего его, вероятно, поразило то, что на «весёлых ребятах» не надеты маски.

— Стучали? — спросил он не впопад.

— Где тебя носит? — недовольно бросил старший лейтенант. — Несколько минут тарабаню!

— Извините, не слышал… — виновато произнёс он, пропуская мимо себя ребят из команды быстрого реагирования.

— Ладно, проехали… — примирительно заметил старший лейтенант.

Когда дежурный прапорщик закрыл дверь камеры, он заискивающе спросил:

— Что мне доложить майору Баринову, товарищ старший лейтенант?

— Если спросит, доложи правду, — хмыкнул Василий.

— Какую?

— Приказали впустить в камеру — впустил, приказали выпустить — выпустил.

— А если он спросит о подробностях?

— А ты что, видел какие-нибудь подробности?

— Никак нет!

— Так и отвечай: ничего не видел, ничего не слышал! — заметив, что прапорщик совсем растерялся, Василий с улыбкой похлопал его по плечу и весело воскликнул: — Все нормально, Константин!

Прапорщик задумчиво посмотрел на него, потом догадливо провозгласил:

— Отлично, Григорий!

Услышав его ответ фразой из сценки известных сатириков, старший лейтенант понял, что до прапорщика, наконец-то, дошло, как ему нужно себя вести.

— Понятливый ты мужик, Щекотилин! Если будешь продолжать в том же духе, то вскоре офицером станешь! — Василий подмигнул ему и повернулся к своим коллегам. — Пошли, ребята, а то смена кончилась, а мы все ещё на работе…

После того, как за «весёлыми ребятами» закрылась дверь, Серафим снова улёгся на полу и с удовольствием расслабил тело. На этот раз все его размышления сводились к тому, что он порадовался, что прислушался к своей интуиции и не ввязался в физическое противостояние. В принципе, ребята оказались вполне нормальными, даже симпатичными людьми. Даже Колян, который вначале пытался развязать драку, на самом деле имел почти детскую психику.