Ближе к истине. О «Принципах трансформации ума» Атиши

Поэтому в глубине души он тоже боится. Кто знает, комиссия может сделать благоприятные выводы – что ему делать тогда? Если комиссия сделает благоприятные выводы, для него это станет огромной проблемой. Поэтому он нашел юридическую лазейку, чтобы избежать назначения комиссии. Он заявил, что я должен написать ему личное письмо с просьбой о назначении комиссии для изучения меня и моей работы. Он прекрасно знает, что я перестал писать личные письма пять лет назад.

И почему я должен писать личное письмо? Если правительство хочет знать, что происходит, то это их задача выяснить это. Если они приняли решение без расследования, то они недемократичны. Если они говорят миру: «Мы не позволим телевизионным компаниям из Голландии, Англии, Японии или Австралии освещать работу коммуны, поскольку она не отражает подлинный индийский дух и истинный образ Индии», если они приняли это решение без какого бы то ни было расследования, тогда назначить комиссию – их обязанность. Почему я должен просить их назначить комиссию? Однако это просто юридическая уловка. Он знает, что я не пишу личных писем. Я не занимался этим пять лет и не собираюсь делать это теперь.

Кроме того, он беспокоится о том, что он недавно сказал в парламенте. Он сказал, что не получал от меня никаких личных писем и что их всегда пишет Йога Лакшми, мое доверенное лицо. А она пишет: «Ошо в коммуне является лишь гостем, поэтому как мы можем расследовать деятельность гостя?»

И Лакшми права, я просто ваш гость. И я не делаю ничего; так что же они собираются расследовать? Они могут прийти и двадцать четыре часа сидеть вместе со мной у меня в комнате; я не делаю ничего, расследовать нечего! Вопрос заключается в коммуне, в той работе, которая протекает в коммуне: вот что нужно расследовать.

Однако коммуна его не интересует. Его интересует главным образом то, как создать ловушку, в которую он сможет меня поймать, – поскольку знает, что, если меня схватят или посадят в тюрьму, вся работа легко может быть разрушена. Недавно он заявил об этом в парламенте – несомненно, это вырвалось у него бессознательно: «Ашрам – это Ошо, коммуна – это Ошо. Поэтому мы не можем вести расследование в коммуне, пока он нам не напишет». А я не собираюсь им писать. Я не думаю, что политики хоть чего-нибудь стоят, и не считаю их достойными вести расследование в религиозной коммуне.

На самом деле, это нам когда-нибудь нужно будет подумать о назначении комиссии для расследования деятельности политиков…

Три премьер-министра трех великих государств сидят за столом на званом ужине. В какой-то момент с места, где сидит хозяйка, доносится громкое пуканье. Леди готова провалиться сквозь землю, но в это время премьер-министр Франции быстро встает и громким уверенным голосом объявляет: «Мадам, мсье, прошу меня извинить, но я срочно должен вас покинуть. Я неважно себя чувствую».

C благодарностью и облегчением леди умудряется вновь овладеть собой. Однако минут через десять она снова не удерживается и пукает. Леди до самых ушей заливается румянцем, но в это время английский премьер-министр поднимается с места и объявляет: «Леди и джентльмены, мне очень жаль, но сегодня я должен уйти пораньше. Я неважно себя чувствую».

Эта сцена повторяется еще раз, но теперь встает премьер-министр Индии, который громко и с гордостью провозглашает: «Ну, что же, дамы и господа, на этот раз высокая честь и обязанность отправляться домой выпадает мне».

До вас дошло?

Я не испытываю никакого уважения к этим политикам и политическим лидерам. Я уважаю их как человеческие существа, но не как политиков. Политика – это самое уродливое явление на земле, а политики – самые уродливые люди. Я испытываю огромное уважение к людям, но не в состоянии почувствовать никакого уважения к безобразной политике, которая разворачивается на наших глазах.

Не нужно ни на что надеяться. Во-первых, они не назначат никакую комиссию, поскольку боятся, что результаты могут обернуться против них. Кроме того, это будет нелегким делом; если они назначат комиссию, тогда сначала со своей стороны мы проведем строгую проверку самой комиссии, чтобы выяснить, действительно ли эти люди способны проводить расследование в коммуне. Что они о ней знают? Что они знают о тех видах психотерапии, которые здесь используются? Сначала будут изучены они сами. Группа из пятидесяти психотерапевтов обследует их всеми возможными способами. Пока мы не убедимся в том, что они достойны проводить расследование, мы не откроем им ворота.

Во-первых, комиссию не назначат. Он боится – кого назначить? Где они возьмут людей, которые разбираются в первичной терапии, биоэнергетике, энкаунтер-терапии, психодраме, психосинтезе и психоанализе? И он боится, что если он назначит кого-то, кто в этих вещах разбирается, то этот человек нас поддержит. Он может назначить впавшего в маразм отставного судью, но тот ничего в этом не поймет, и это будет очень весело.