Блюдо шахиншаха

— Буду говорить начистоту… Калугин готовит людей, которые останутся в городе после ухода белых. Мне поручено их выявить. В эти дни они получают последние инструкции. По нашим сведениям, будущие агенты не появляются в комендатуре. Все встречи проходят у Миллера, где Калугин снимает номер. Или в самом номере, или в ресторане.

Костя забеспокоился:

— При чем тут Лера?

— Сейчас объясню. Вход в номера с улицы достаточно легко взять под контроль, — спокойно продолжал Андрей. — Но сложность в том, что есть и другой вход, через ресторан. С Лерой мне удобнее сидеть в этом заведении. Утром Калугин уходит и возвращается часам к шести. Следовательно, в шесть нам надо занять места за подходящим столиком. Я поставлю у входа своих ребят и буду сообщать им обо всех подозреваемых. А они проследят адреса, после выяснят фамилии, ну и так далее. Громоздко, конечно. Но больше делать нечего…

— Понимаешь, — сказала Лера Косте, когда он вышел проводить ее до ворот, — ты, главное, не нервничай. Мне кажется, нужно притвориться перед кем-то — перед судьбой, что ли, будто мои экспонаты тебя уже не занимают. Другое начать делать. И тогда что-нибудь непременно обнаружится. Само собой. Как с этой монетой… Я путаюсь, да?

— Все понятно. Но ты все-таки дай мне ключ от музея. Завтра подожду там Федорова.

Лера порылась в сумочке, достала ключ.

— Открывать вправо, на два оборота…

Прямо против музея на полквартала тянулся забор, сверху донизу обклеенный афишами. Афиши пожелтели, сморщились, обросли бахромой.

Укрывшись за портьерой, Костя смотрел на улицу.

Сутулый человек вышел из-за угла и сразу четко обрисовался на фоне афиш и плакатов. Эта картина напомнила Косте иллюстрацию к чеховской «Каштанке». Была у него в детстве книжка с такой иллюстрацией — человек, сутулясь, идет рядом с афишной стенкой.

Потом он понял, что это Желоховцев идет, и перебрался к другому окну, из которого видно было крыльцо.

Желоховцев два раза позвонил у входа, но Костя открывать не стал. В конце концов он напоролся на засаду именно у дома Григория Анемподистовича. Вдруг это не случайность?

Прижавшись щекой к стеклу, Костя увидел, что Желоховцев пишет что-то в записной книжке, положив ее на колено: одна нога на земле, другая — на ступеньке крыльца. Написав, он вырвал листок и шагнул к двери. Теперь его видно не было.

«Записку подсовывает», — догадался Костя.

Выждал, пока Желоховцев скроется за поворотом, потом спустился вниз и достал листок: «Милая Лера! Если Вы знаете, где находится К., передайте ему, что я не сказал о нем ничего лишнего. Случай у моего дома — полнейшая для меня неожиданность. Я не хотел бы выглядеть подлецом в его глазах. Извините, коли совершаю бестактность, обращаясь по этому поводу к Вам, но другого пути не знаю. Моя наставница передает Вам пожелания всех благ. Ваш Г.А.Желоховцев».

Костя спрятал записку и тут же пожалел о своей осторожности. Теперь не оставалось никаких сомнений — выдал его, конечно же, Якубов.

Костя опять поднялся наверх, помедлил перед чугунным Геркулесом, разрушающим пещеру ветров. Рядом висели на стене фотографии Мотовилихинского пушечного завода — корпуса, машины, пушка в профиль, пушка анфас. Черный круг орудийного дула кажется немного сплюснутым, как земля у полюсов, а вокруг смеются молодые инженеры, и какой-то бородач прижимает к груди снаряд — нежно, будто младенца. Где-то теперь эта пушка? Куда стреляет — на восток или на запад? Андрей говорил, что белые так и не сумели наладить на заводе порядочное производство. Одни цеха стоят, в других ведутся ремонтные работы, в третьих делают всякую фурнитуру — шомпола, казацкие пики.

Икра австралийской жабы плавала в спирту — дурацкие серые катышки.

«Природа», — усмехнулся Костя.

С природой было все в порядке — никого она сейчас не интересовала.

В следующей комнате светлели на стенах прямоугольники от снятых картин, и Костя подумал о Федорове: «Неужели не придет?»

…Лера узнала его сразу. Он расположился за тем самым столиком справа от эстрады, за которым когда-то, в незапамятные времена, она просидела с Костей целых два вечера. Перед ним стояла высокая бутылка с серебряной головкой и желто-розовым ярлыком — шампанское «Редерер». На этот раз он был в штатском. И опять, как тогда, в музее, шевельнулось другое воспоминание, совсем давнее: где-то она его видела!

— Вон тот, темноволосый, — Лера глазами указала на него Андрею. — Правее смотрите… В зеленом пиджаке… Это он!

— Кто? — не понял Андрей.

— Подпоручик, что экспонаты мои увез.

Оркестр заиграл вальс «Невозвратное время».

— Не волнуйтесь, — сказал Андрей. — Я дам знать, чтобы его проводили.

Перед входом в ресторан стояли цветочница и парень, торгующий папиросами «Аспер». Накануне они установили адреса троих подозрительных субъектов, из которых двое наверняка связаны с Калугиным. Один вместе с ним спустился из номеров, а с другим капитан полчаса просидел за отдельным столиком в углу.