Блитвуд

Спустившись на первый этаж, мы обнаружили, что Главный Зал был уже полон. Шум возбужденных голосов сотни девушек возносился до стропил, подобно огромной стаи жаворонков. Это напомнило мне шумиху во время окончания смены на фабрике «Трайангл», но обрывки разговоров, которые я уловила, пока мы проходили между столами, разительно отличались.

— Яхта графа была просто божественна.

— Мама говорит, что наш новый коттедж в Ньюпорт будет грандиознее, чем у Вандербилтов.

— Я просто объяснила Папа, что он не может ожидать, что я поймаю муж, имея такое скудное пособие на платья. Представьте себе…

Девушка — Альфреда Дрисколл, я узнала её, когда мы подошли ближе — назвала цифру, которая была больше чем зарплаты всех вместе взятых девушек на фабрике «Трайангл» за целый год.

Джорджиана отмахнулась тонкой рукой, словно отгоняла моль, жёлтые бриллианты на её пальцах уловили свет от стоявших на столе высоких канделябров.

— Ты правильно сделала, заняв твёрдую позицию, Фредди. Мужчины! Что они знают о платьях?

Все второкурсницы за столом Джорджианы захихикали, словно та сказала нечто очень остроумное.

— Эта девушка всерьёз тратит такие деньги на платья? — прошептала Дейзи мне на ухо. — Это даже больше, чем мы потратили на кормление наших ломовых лошадей в прошлом году!

Хелен фыркнула.

— Эта трата денег гораздо лучше, чем у Альфреды Дрисколл на одежду и аксессуары от французских портных, — сделала она колкое замечание, когда мы сели за стол, по соседству со столом, за которым Джорджиана Монморанси собирала всех своих поклонниц. — Никакое количество кружев от Пау де Шин и Шантильи не сделает это лицо менее похожим на лошадиное.

— Ох! — Дейзи вскрикнула, оглянувшись, чтобы посмотреть, не услышала ли Альфреда замечание. — Я не это имела в виду… почему… я не сравнивала…

— Не переживай, — протянула Хелен, развернув толстую белую льняную салфетку. — Фредди любит лошадей. И с её приданым и родословной она может выйти замуж за кого ей только вздумается. Я так полагаю, что она положила глаз на брата Джорджианы.

— Тут все так богаты? — спросила Дейзи, уставившись на посуду с золотой каёмкой и загадочный строй из наполированного серебряного сервиза.

Хелен моргнула, удивившись прямизне вопроса, а потом рассмеялась.

— Ну, да, за исключением стипендианток, полагаю. Большинство девушек происходят из первой сотни.

— В смысле, первые четыре сотни, — сказала я, вспомнив, что моя мама рассказывала о Нью-Йоркской аристократии.

— Ох, Блитвудская сотня куда намного эксклюзивней этого! Мы происходим из семей основателей. Правда, сейчас в школу стали брать девушек из любых семей…

— Да, как бродячих кошек, — сказала Сара Леман, присаживаясь во главе стола.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Хелен.

— Я ваша наставница. К каждому столу с птенцами прикреплена наставница, которая покажет, как всё нужно делать, — она сладко улыбнулась. — И убедится, что вы не выйдете за рамки. Ох, смотрите, суп из жерухи. Мой любимый!

Девушка, одетая в бледно-серое одеяние, принесла супницу и накрытую корзинку, из которой вкусно пахло свежеиспечённым хлебом, но поскольку никто за другими столами не прикоснулся к еде, мы тоже не стали. Напротив нас сели ещё три девушки.

— Привет! — девушка с короткими тёмными волосами и густой чёлкой подняла руку. — Я Кам, сокращённо от Камиллы, Беннет, а это мои соседки Долорес и Беатрис Йегер. Они близняшки, если вы вдруг не заметили.

Такое было невозможно не заметить. Девушки были идентичны не только во внешности: длинные бледные лица, орлиные носы, глубоко посаженные карие глаза, но у них также были густые каштановые волосы, высоко заплетённые на голове, и у обоих на длинных носах красовались очки в роговой оправе.

— Йегер? — поинтересовалась Хелен. — Что это за имя такое?

Девушки обменялись осторожными взглядами. Девушка слева — Беатрис, как я подумала — ответила за двоих.

— Мы австралийки по папиной линии. Наша мама была англичанкой. Наш отец только что получил назначение на преподавание естественных наук.

— Ох, новый профессор наук, — Хелен наклонилась через стол и мы все подались к ней, чтобы расслышать её шепот. — Я слышала, что старая профессорша просто взяла и исчезла. Ходят слухи, что она сбежала с бродячим продавцом Библии. Представляете!

Сестры опять посмотрели друг на друга, и вновь за обеих ответила Беатрис:

— Учёные точно также могут пасть жертвой нежных чувств, как и все остальные. Наш отец влюбился в нашу маму, когда был её преподавателем. Они сбежались вместе и жили в коттедже, пока она не умерла при родах. Мы с моей сестрой… — она окинула Долорес недовольным взглядом, — пришли к выводу, что следует вообще избегать романтических чувств.

— Ох! — сказала Хелен, её голубые глаза распахнулись от услышанной истории. — Как необычно! Я никогда не встречала…