Блиц (ЛП)

Я не хотел, чтобы она оставалась одна в этой продуваемой сквозняками, наводящей тоску комнате ожидания. Теперь она была в центре событий, независимо от того, был ли кто-то из нас готов к этому или нет. Завтра нам нужно будет решить, что делать дальше. Сегодня я просто хотел пережить это.

Если она хочет остаться здесь, я не стану ее винить. Но если она готова, я был бы не против взять ее с собой.

— Выбор за тобой. — Я протянул руку.

Она без колебаний переплела свои пальцы с моими.

Я позволил себе насладиться этим единственным успокаивающим прикосновением лишь на мгновение, прежде чем мы последовали за Фейт на поиски Авеля.

В отделении неотложной помощи было пусто, если не считать нескольких медсестер. Мы прошли мимо ряда темных палат, пока не достигли открытого пространства, разделенного бледно-зелеными занавесками. Занавески были задернуты только у места Авеля.

Мой кузен лежал на узкой больничной койке. Когда мы проскользнули в щель между занавесками, он резко открыл глаза. Один взгляд на лицо матери, и Авель побледнел. Его взгляд расширился, когда он увидел меня за ее спиной.

Фейт скрестила руки на груди, остановившись в изножье его кровати.

Дженнсин отпустила мою руку, задержавшись за занавеской, а я подошел к тете и тоже скрестил руки на груди.

Что ж, он был жив. Узел в моем животе немного ослаб.

— Привет.

Авель с трудом сглотнул.

— Привет.

— С тобой все в порядке? — спросил я.

— Не совсем. — Его налитые кровью глаза наполнились слезами, и он откинул голову на единственную подушку, уставившись в потолок. — Я такой гребаный идиот.

Фейт усмехнулась, ее челюсть напряглась, когда она сморгнула очередную порцию слез.

Я вздохнул и присел на край его кровати.

У него задрожал подбородок, поэтому я взял его за плечи, притянул к себе и обнял.

— Мне жаль. — Он прижался ко мне, всхлипывая, и его голос надломился.

— Я знаю.

— Я просто хотел, блять, повеселиться со своими друзьями, расслабиться, и наплевать на блядский футбол, и на блядскую школу, и на всю прочую блядскую херню.

Было очень много «блять». Каждое было слегка невнятным.

— Я понимаю. — Я прижал его к себе еще крепче, ощущая дрожь, сотрясавшую его тело, когда он начал плакать.

— Я облажался, — всхлипнул он. — Я так сильно облажался.

— Сделай вдох, — приказал я.

У него перехватило дыхание.

— Мне ж-жаль.

— Я знаю, что тебе жаль. Мы разберемся с этим.

— Моя жизнь закончится, если я не смогу играть. Закончится. Папа перевернется в гробу.

— Мы кремировали его, — пробормотала Фейт, вытирая глаза.

Услышав ее голос, Авель отстранился и посмотрел мимо меня на свою мать.

— Мне жаль, мам.

— Я знаю, что тебе жаль, малыш.

Его губы скривились в недовольной гримасе. Его волосы, такие же каштановые, как у меня, падали ему на глаза. Чем старше он становился, тем больше походил на дядю Эвана.

— Миссис Грили? — За занавеску проскользнула медсестра и подняла стопку бумаг в руке. — Вам нужно подписать это для его выписки.

— Хорошо. — Фейт выскользнула из-за занавески, когда Авель откинулся на спинку кровати, опустив глаза.

Я положил ладонь ему на плечо и сжал его.

— Главное, что никто серьезно не пострадал. Вы, ребята, сделали правильный выбор, позволив Робби сесть за руль, если он был трезв. С твоей машиной, с остальным мы разберемся.

— А как насчет футбола? Тренер выгонит меня из команды. Робби тоже. Я просто знаю это. Нам крышка.

— Ты этого еще не знаешь. Ты не первый парень, у которого возникли неприятности во время футбольного сезона.

— Он уже сказал, Тор. Если кого-нибудь из нас поймают за пьянством, мы вылетаем.

Это было похоже на тренера. Он говорил то же самое много лет назад, когда я был одним из его детей. Зная его, он бы довел дело до конца, и Авель получил бы отличный урок.

— Тогда ты выбываешь до конца года. Ты будешь играть в следующем сезоне.

— Я не могу пропустить ни одного года. Я не могу. Вся моя жизнь будет разрушена. Я никогда не получу стипендию. — Он разразился новым приступом рыданий и закрыл лицо руками. — Папа был бы так разочарован во мне. Я должен играть.

Откуда, черт возьми, это взялось? Да, Эван любил футбол. Но он никогда не относился к тому типу людей, которые полностью отдают себя спорту. Ему было бы наплевать, играют ли его дети.

Все, о чем он когда-либо заботился, — это чтобы они были счастливы.

— Авель. — Я отнял его руки от лица, ожидая, пока он посмотрит на меня. — Твоего отца не волновала бы стипендия. Ему было бы все равно, даже если бы ты совсем бросил футбол. Он всегда хотел только одного — чтобы ты, твоя мама и твои братья были счастливы.

— Но футбол был нашим увлечением. Он был нашим гребаным увлечением. И нашим с тобой тоже.

Мое сердце сжалось. Это не его увлечение. А наше.

— Тебе вообще нравится футбол, Авель?

— Хм. — Его нерешительность была достаточным ответом. — Да. Нравится. Просто… не так, как раньше.

Пришло время двигаться дальше. Расширять его интересы. До того, как он разлюбит гонять мяч ради развлечения. До того, как он начнет переключать канал всякий раз, когда будут показывать игру.