Блестящие разводы

Через два часа, когда Тедди пришел в сознание, врачи наложили ему повязку и установили, что у него всего лишь небольшое сотрясение мозга. Тедди говорил, что хочет поехать домой, но врачи настояли на том, чтобы он провел ночь в больнице, а утром они опять проверят его состояние.

— Мне кажется, что вам не стоит спорить, Тедди, — весело улыбнулась Нора, — вам придется повиноваться врачам.

Она обняла Хани, на которой все еще были блузка и блейзер, испачканные кровью.

— Пойдем, моя милая, ты поедешь со мной. Мы должны тебя переодеть в чистую одежду.

— Я хочу остаться с Тедди. Вы не можете попросить врачей, чтобы они разрешили мне остаться с ним? Он нуждается во мне.

— Не сегодня, Хани. За отцом здесь присмотрят. А я привезу тебя сюда рано утром.

Тедди улыбнулся Хани:

— Поезжай с Норой. У меня все в порядке. Спасибо, Нора, спасибо за все. Вы так заботитесь о моей девочке.

Тогда Нора сказала что-то, что показалось Хани странным. Она сказала:

— Ну, это как раз самое легкое!

Когда они ехали в машине, Нора на секунду отвела взгляд от дороги и посмотрела на Хани, которая вся съежилась на сиденье, закрывая лицо руками.

— Ты знаешь, Хани, ты можешь любить отца очень сильно, но ты не можешь по-настоящему ему помочь!

— Но когда он вернется из больницы, ему нужно только отдыхать, разве я не права? Я могу несколько дней не ходить в школу, чтобы позаботиться о нем. Я вполне могу себе это позволить.

— Я говорю совсем не об этом, Хани. Я говорю о том, что твой отец пьет, — Нора старалась говорить с Хани как можно мягче. — Ты можешь очень хотеть и думать, что сможешь ему помочь, но сделать это ты не в состоянии!

Сначала Хани пыталась отрицать, что ее отец пьет. Если бы только она успела спрятать бутылку до того, как приехала Нора, корила она себя.

— О, вы говорите об этой бутылке, — сказала она небрежно, как будто об этом даже не следовало упоминать. — Конечно, он иногда выпивает, может, раз в неделю. Так, как и остальные взрослые. Как вы и мистер Грант.

— Много лет назад я поняла, Хани, что не имеет смысла отрицать правду. Довольно забавно, что правда никогда не уходит от тебя и она очень упорна… Что бы ты ни делала и ни говорила, ты не сможешь защитить своего отца от окружающего мира.

Хани начала плакать. Нора сняла руку с руля и погладила ее.

— Он в этом не виноват… — рыдала Хани. — Он очень хороший человек. Это все она виновата. Она бросила его.

— Ты имеешь в виду свою мать? Ничто не может быть виной только одного человека. Возможно, ты не знаешь всех подробностей. Может, ей пришлось уйти от него.

— Но она оставила и его и меня.

— Иногда бывает, что это единственный выход. Оставить… Освободиться… Чтобы спастись самим…

— Вы бы этого не сделали. Вы никогда не сделали бы этого.

Рот Норы искривился в грустной улыбке.

— Иногда просто невозможно оставаться, как бы тебе ни доказывали обратное. Что же касается помощи другому, необходимо, чтобы этот другой желал, чтобы ему помогли.

Помогать кому-то — это помочь самим себе, — дрожащим голосом сказала Нора.

— Что вы думаете по этому поводу? — Хани замялась, не зная точно, как сформулировать свой вопрос. — Как вы считаете, может быть, вы можете помочь мне, чтобы я помогла папе, чтобы он сам помог себе?

Нора улыбнулась:

— Ты упорная девочка, я права?

Но потом она серьезно сказала:

— В этом тоже заключена очень важная проблема: если ты продолжаешь настаивать, ты иногда можешь победить, но иногда кончается тем, что французы называют «разбитым сердцем». Но я еще подумаю над твоей просьбой.

Хани пришлось пока удовольствоваться обещанием Норы. Она глубже уселась на сиденье и стала думать над Нориной фразой о разбитом сердце — как красиво это звучало, как романтично, но конец был весьма печален.

— Сэм сказала, что вы были здесь в то время, когда мой отец и мать жили в Малибу, и что вы были замужем за английским актером.

— Я не жила здесь, но приезжала сюда на два или три месяца.

Нора почувствовала, какой дальше последует вопрос, и вся напряглась.

— Вы когда-нибудь встречали мою мать? — прошептала Хани.

— Да, однажды, и видела ее всего несколько минут.

— Что вы можете о ней сказать?

— Она была самой потрясающей женщиной.

Они уже подъехали к особняку Грантвуд, и у них не оставалось времени на вопросы и ответы.

Сэм ждала их у дверей в своем длинном ночном халате. Она обняла Хани и с осуждением обратилась к Норе:

— Когда вернулся Олаф и сказал, что мистера Розена отвезли в больницу, я ждала, что вы мне позвоните и скажете, как у него дела!

Нора извинилась:

— Ты права, мне следовало позвонить тебе. С ним все будет в порядке. Поэтому ты можешь спокойно ложиться.

— Но разве Хани не будет ночевать у нас?

— Она скоро придет. Но сначала нам следует привести ее в порядок, а потом мы пойдем на кухню, чтобы она выпила чашку чаю. Моя мать говорила, что очень помогает капля виски, но чашка чаю может привести в состояние настоящего комфорта!

— Ну, а я разве не могу тоже выпить чашку чаю? — загудела Сэм. — Я тоже очень расстроилась из-за мистера Розена.

— Конечно, ты тоже можешь выпить чаю, — быстро заметила Нора. — Я» понимаю, как ты расстроилась.