Блеск софитов

Соня не хотела нас отпускать, поэтому прощались долго и не единожды, так что пришлось пообещать маленькой очаровательной шантажистке коробку зефира с ее любимым вкусом – крем-брюле. Посещение музыкальной школы-интерната оставило после себя сумбурные впечатления: открывал для себя все новые и новые грани Ритиного характера и не знал, сколько еще смогу ее обманывать.

– Антон, ты вроде бы здесь, со мной, а мыслями где-то витаешь, – Рита невесомо провела пальцами по моему плечу, взбудоражив и без того редко дремавшие в ее присутствии мурашки. Дрожь прокатилась вдоль всего позвоночника и сосредоточилась где-то под ребрами. – Думаешь, как помочь Мише?

– И это тоже, – согласился невесело, умолчав о том, какая роль в предполагаемой помощи ей отведена.

После того как отвез Бельскую домой, заехал к маме в больницу, по пути прихватив букет ее любимых желтых тюльпанов и фиолетовых ирисов. Сгрузил обязательные к покупке апельсины на тумбочку, поставил цветы в одолженную у улыбчивой медсестры вазу и устроился на неудобном пластмассовом стуле.

– Аркадий Павлович говорит, анализы хорошие, – в коридоре успел пересечься с ее лечащим врачом, который заверил, что подготовка к операции идет по плану.

– Жду – не дождусь, когда меня уже отсюда выпишут! – незаменимая как для нас, так и на работе, конечно же, она рвалась в бой и маялась от безделья и скуки: – все книги, которые нашла у соседей, перечитала. Знаешь, я скоро стану чемпионкой по больничным шашкам.

– Ванька заходил? – я ткнул пальцем в гранатовый сок на подоконнике рядом с кроватью и мамины любимые корзиночки с белковым кремом.

– Нет, он с приятелями на даче. А это Валера Валеев забегал, справлялся о самочувствии. Посидели, поговорили. Чудесный мальчик, – с мечтательной улыбкой протянула мама, а я мысленно поставил галочку – отчихвостить мелкого. Друзья друзьями, а вот к матери стоило заскочить до отъезда, зная, как сильно она нас ждет. Хоть и не признается в этом.

– Ну, выкладывай, что тебя тревожит, – спросила мама после непродолжительной паузы, а я изумленно отметил, что в моей жизни проницательных женщин теперь целых две.

– Все нормально, – я попытался откреститься, но проще, наверное, было найти свободное место в час-пик в вагоне метро, чем уйти от назревающего допроса.

– Серьезный. Немногословный. Складочка знакомая посередине лба прорезалась, – мама подкрепила свой вывод как всегда верными наблюдениями, под конец попав в самое яблочко: – что-то с Ритой?

Колебался около минуты и все-таки решился открыться самому близкому человеку: я так сильно увяз в паутине лжи, что мудрый совет ой как не помешал бы сейчас.

– Есть одна вещь, о которой она не знает, – начал обтекаемо, намеренно избегая лишних деталей. – И, если я ей расскажу, не уверен, что наши отношения останутся прежними.

– Ничего хорошего на обмане не построишь, – мама подалась ко мне ближе и накрыла мои руки своими небольшими сухонькими ладонями с тонкими, как у пианистки, пальцами. Уставилась на меня пронзительно, словно в самую душу заглядывала. И еле слышно, мягко попросила: – подумай об этом.

Глава 28

Антон

Главное – желание исправить ошибку.

Даже неудачная попытка лучше капитуляции.

(с) «Любовь в парке Гун», Дебора Блум.

Принять решение не трудно. А вот воплотить его в жизнь – совсем другая история.

Вроде бы и понимал, что мама была права, а признаться во всем Рите боялся. Поэтому уже битый час стоял около входа в фешенебельную многоэтажку, крутил брелок с ключами от автомобиля на пальце и докуривал пачку обычно спасавших меня от стресса «Мальборо». Знал, что не заслуживаю прощения Бельской, но был совершенно не готов от нее отступиться.

Представлял, как она пошлет меня на все четыре стороны, как обзовет уродом и мудаком, как запустит в голову фарфоровой вазой, и выдумывал уже десятое по счету извинение, казавшееся еще более неудачным, чем все предыдущие.

Пока раздумывал над бренностью своего бытия, стеклянные крутящиеся двери выпустили наружу особу лет шестнадцати в модном шелковом топе, скорее напоминавшем верх от ночного пеньюара, в ультракоротких белых шортах с ядовито-оранжевым клатчем в руках. Мелкие золотистые кудряшки недовольно колыхались в такт ее коротким рваным шажкам – еще бы, не очень-то удобно бежать на двенадцатисантиметровых шпильках. Выдохнул насмешливо: молодость-глупость.

Не успел затушить сигарету, как вслед за девушкой вылетел пижонистого вида парень с зализанными на бок русыми волосами, в светло-розовом поло и узких черных джинсах. Он обогнал ее и остановился посередине тротуара, мешая пройти. Я было подумал, что придется ее спасать, но у девчонки с ангельской внешностью обнаружился вовсе не ангельский характер.

– Отвали, Спицын! – прокричала разъяренная бестия, а, когда парень попытался открыть рот, завелась только сильнее: – ты мне обещал? Обещал! Предупреждала, что это твой последний шанс? Предупреждала! Мне надоело твое вранье!