Блеск и будни

— Добро пожаловать на плантацию «Эльвира», хозяйка, — произнес он хриплым с бархатными нотками голосом. — Мы, домашние слуги, постараемся угодить вам.

— Спасибо, Мозес, — ответила она. Откровения мужа о том, как он поступил с семьей этого кучера, просто оглушили ее чувством вины. Ей захотелось даже воскликнуть: «О, Господи, какая жалость!» Но говорить это, конечно же, было нельзя.

Оторвав от Мозеса взгляд, она поднялась по ступенькам к широкой парадной двери, над которой были прикреплены по бокам овальной рамы фонари на бронзовых подставках. Дверь открыл высокий, престарелого вида дворецкий, одетый в черное, с прилизанными седыми волосами. Его очень черное лицо удивило ее своим грустным видом.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, мисс, — пробормотал он, выходя из двери и кланяясь ей.

— Это Чарльз, о котором я тебе рассказывал, — пояснил Джек, встав рядом с Лизой и обняв ее за талию. — Ну, Чарльз, как ты ее находишь? Не правда ли, она самая красивая из всех, кого тебе приходилось видеть?

— Да-са, хозяйка, правда, красивая, да-са, — согласился старик с натужной улыбкой. — Самая красивая хозяйка во всей Виргинии, в этом нет никаких сомнений.

Лиза улыбнулась ему:

— Спасибо, Чарльз, — поблагодарила она.

— Мозес, отнеси багаж на второй этаж и скажи Дулси, чтобы она распаковала вещи хозяйки, — приказал Джек. — Вели ей приготовить для нее ванну.

— Да, масса.

— Входи, ягодка. Хочу показать тебе самый прекрасный вид во всей Америке.

Он провел ее в дом, который делился на две части центральным залом, где помещалась прелестная лестница. Джек повел ее по залу с его сверкающим паркетом из широких дощечек к двери — копии той двери, в которую они вошли.

— Вот! — воскликнул он, распахивая дверь.

Лиза так и ахнула от удовольствия. Луг, начинавшийся от портика, спускался прямо к Атлантическому океану.

— Что ты думаешь об этом? — горячо спросил он. — Нравится?

— О, да! Просто великолепно!

Он обнял ее своими сильными руками.

— Любишь ли ты меня? — шепнул он, покрывая ее поцелуями.

Она заколебалась.

— Джек, окажи мне любезность, — шепнула она, — как… как свадебный подарок.

— Конечно, ягодка. Я уже подарил тебе медовый месяц, но, проклятье, я просто с ума схожу по тебе. Готов бросить к твоим ногам одну, а то и пару планет. Чего же ты хочешь, маленькая чародейка?

Она наградила его своей самой обольстительной улыбкой.

— Хочу, чтобы ты выкупил жену и сына Мозеса.

Его взгляд похолодел.

— Нет, — отрезал он.

— Пожалуйста…

Она почувствовала, как его пальцы стиснули ее руки.

— Нет. И я не хочу, чтобы ты вмешивалась в дела с неграми, понятно? Они принадлежат мне. Я знаю, как надо с ними обращаться. Кроме того, если они увидят, что ты их жалеешь, то станут пользоваться этим всевозможными способами. В рамках их можно держать только страхом. Нет, я бы даже сказал, не страхом, а террором. — Он отпустил ее. — Смотри.

Через зал он подошел к парадной двери, где Мозес и двое домашних слуг несли багаж. К ее ужасу, Джек взмахнул своей тростью и влепил ею по левому плечу Мозеса. Огромный кучер выронил чемоданы и взревел от ярости. Он повернулся к Джеку, который опять замахнулся тростью. На мгновение Лизе показалось, что двое мужчин сейчас схватятся друг с другом. Потом Мозес отступил.

— Масса, — спокойно обратился он к хозяину, — за что вы меня ударили? Что я сделал?

На лице Джека появилась наглая улыбка. Золотым набалдашником трости он приподнял подбородок Мозеса.

— Ты родился черномазым, — негромко процедил он, потом, стрельнув взглядом в сторону жены, вышел из зала и завопил: — Чарльз, принеси мне виски!

— У хозяйки такая красивая белая кожа, — сказала Дулси получасом позже, выливая еще один кувшин горячей воды в серое мраморное корыто. Это была огромная ванна со стоком, хотя на плантации «Эльвира» водопровода еще не было. Лиза сидела в воде, мыльная пена покрывала ее плечи, сладковатый запах солей, закупленных в Нью-Йорке, заполнил комнату. Она с любопытством рассматривала Дулси. Горничная, которой еще не исполнилось двадцати лет, отличалась привлекательной внешностью, но Лизе показалось, что она ведет себя как-то странно, мысленно находится где-то в другом месте. Дулси поставила кувшин на столик, потом опять подошла к корыту.

— Хочет ли хозяйка, чтобы Дулси потерла ей спину?

— Да, спасибо, Дулси. — Лиза подала ей большую французскую губку. Дулси, одетая в черное платье с белым фартуком, встала на колени возле корыта и стала медленно натирать губкой плечи Лизы.

— Это единственная ванна во всей Виргинии, — сказала она. — Масса установил ее три года назад, когда заработал много денег на железнодорожных акциях. Он привез специалиста из самого Нью-Йорка, человека, которого зовут архитектор. Он говорит, что это корыто приплыло из самой Италии. И этот чудной плетеный стул с дыркой на сиденье. — Она хихикнула. — Называется что-то вроде шаз пурсе.

— Chaise perc'ee, — поправила Лиза. — Это означает стул с дыркой в сиденье.