Блэкаут

– Так себе история для журналиста.

– Твоя лучше?

– А ты еще не копала?

Настала очередь Шеннон усмехаться:

– Ну а как же. Хотя нашлось не так уж много. Не очень-то у тебя насыщенная жизнь.

– В этом я близок с китайцами: они желают насыщенной жизни только врагу. Но, как видно, в моем случае кто-то все же высказал такое пожелание.

– Ты так просто взял и уехал из Милана? У тебя есть жена, дети?

– Ни первого, ни второго.

– Почему?

– Это так важно?

– Простое любопытство. Профессиональный недуг. И не молчать же нам весь вечер.

– Пока не повстречал.

– О! В поисках Той Самой? Я думала, этим болеют только женщины.

– Вроде тебя?

Лорен рассмеялась. Ему понравился ее смех.

– А что твои родители? Они тоже в Италии?

– Они умерли.

– Прости.

– Автокатастрофа. Двенадцать лет уже прошло.

Пьеро вспомнил тот день, когда получил известие. То странное чувство онемения.

– Тоскуешь по ним?

– Нет… не в том смысле. – Манцано осознал, что уже долгое время не думал о них. – Возможно, нам еще о многом следовало поговорить. Ну, знаешь, до каких-то мыслей нужно дозреть, что-то приходит с возрастом… Хотя, возможно, люди и тогда не заговаривают об этом. Кто знает наперед… А что твои?

– Развелись, когда мне было девять. Я осталась с мамой. Отец перебрался в Чикаго, потом в Сиэтл. Я нечасто его видела.

– А с тех пор как осела в Европе?

– Созваниваюсь с мамой по «Скайпу». Иногда с отцом. Оба вечно твердят, что неплохо бы им навестить меня здесь. Они ни разу не были в Париже. Но до сих пор никто так и не добрался.

– Братья-сестры?

– Сводные сестра и брат, от второго отцовского брака. Едва их знаю.

– Значит, единственный ребенок…

– Выходит, что так. – Шеннон состроила мрачную гримасу и добавила театральным тоном: – Упрямая, бесцеремонная эгоистка.

– Постоянно слышу подобное от своих подруг.

– И от нынешней?

Манцано лишь скривился.

– Что она скажет, если узнает, что ты делишь со мной постель? – спросила Лорен.

– От меня она ничего не узнает.

Пьеро говорил в единственном числе. Ему не хотелось объяснять свои отношения с Джулией и Карлой и еще меньше – оправдываться на этот счет. Ему вспомнилась Соня Ангстрём.

– Ну, а как же твой Тот Самый? – спросил он.

– Еще найдется, – ответила Шеннон и глотнула вина. Ее глаза дерзко сверкали поверх бокала.

Ибс-Перзенбойг

Оберштэттер шагал по пустым коридорам. На электростанции остались лишь несколько техников – минимум, необходимый для запуска. Если станет ясно, как это сделать.

Оставалось лишь догадываться, чего им еще ждать. Уже сейчас ущерб был колоссальный. В окрестных фермерских хозяйствах полегла бо́льшая часть скота. Животные замерзали или умирали от голода, дойные коровы погибали в мучениях из-за переполненного вымени. По целым дням на многие километры разносился их рев. Отец одной его знакомой скончался от инфаркта, потому что не удалось вовремя вызвать «Скорую».

Некоторые просто спасались бегством, и Оберштэттер не мог их винить. Когда разнеслась весть, что в отдельных регионах Австрии удалось отчасти восстановить электроснабжение, все больше народу стремилось туда. Сам он обитал на электростанции, словно в персональном раю. Время от времени они с коллегами привозили своих домочадцев, чтобы те могли согреться и хоть ненадолго ощутить вкус прежней жизни.

Оберштэттер вошел в южный машинный зал.

– Все готово? – спросил он по рации.

В эти минуты пять инженеров в зале управления напряженно следили за приборами. В течение часа они выполняли все шаги, необходимые для запуска электростанции. До сих пор приборы не показывали никаких ошибок. Еще одно нажатие клавиши, и генераторы вновь начнут вырабатывать электричество.

– Запускаем, – раздался голос из динамика.

Красные гиганты ожили с утробным гулом.

– Работает! – сообщил Оберштэттер по рации.

– Значит, получилось! – ответил коллега.

Оберштэттер почувствовал облегчение. Четыре дня они получали сообщения о неисправностях на разных стадиях запуска, проверяли механизмы и что-то даже меняли на новое.

– Зараза, – вдруг услышал он по рации.

– Что такое?

– Обороты превышены!

– Нет, я бы услышал, – возразил Оберштэттер.

– Но приборы так показывают.

– Быть этого не может.

– Слишком рискованно. Отключаем.

– Продолжаем! – потребовал Оберштэттер. – В случае чего, они сами отключатся.

– А если нет?

– Здесь звук нормальный.

– Приборы показывают, что надо отключать! – доносилось из динамика сквозь помехи. – Придется. Нельзя рисковать генераторами!

Утробный гул в зале начал спадать и вскоре смолк окончательно.

– Дьявол! – выругался вполголоса Оберштэттер и поднялся обратно в зал управления. – Дело не в генераторах, – заключил он. – Они работают как часы. Что-то не так с программным обеспечением.

– Со SCADA-системой? – недоверчиво спросил техник. – Мы проверяли ее от и до.

– Мы видим сообщения о неисправности, меняем детали, эти сообщения исчезают, но появляются новые. Не может разом выйти из строя столько механизмов. Поверь мне, машины работают исправно. Это программа морочит нам головы.

Техник пожал плечами: