Блек. Маркиза д'Эскоман

— Ах, черт! Я не обещаю вам, что там, где он находится, кухня столь же обильная, как у вас в гостинице; но собака есть собака, и в конце концов у стольких людей на обед бывает всего лишь корочка хлеба, что не следует слишком печалиться о судьбе четвероногого, которого кормят картофелем.

— Когда же мы увидимся, мой храбрец?

— Завтра. Сегодня ночью я обойду все кабачки, где собираются пираты с бульваров; возможно, благодаря этому средству я смогу узнать новости о вашем животном еще до воскресенья. Вы, сударь, на мой взгляд, выглядите усталым; пойдите прилягте и, пожалуйста, не волнуйтесь. Где вы остановились?

— В гостинице "Лондон", на улице Риволи.

— Улица Риволи, знакомое место, хотя бывать там приходится не часто. Если позволите, я вас провожу. Судя по вашему виду, вы собираетесь плутать в поисках дороги, словно бекас в тумане. Ну, идите сюда.

Шевалье, послушный как ребенок, последовал за Пьером Марго и по дороге раз десять повторил ему свои указания насчет Блека.

Когда они подошли к двери гостиницы, шевалье удалось уговорить его принять монету в двадцать франков: она должна была облегчить поиски. На прощание г-н де ла Гравери назначил ему свидание на следующий день и, удрученный, вернулся к себе в комнату.

Он сел на подушки, на которых прошлой ночью спал Блек, и, хотя в камине не было огня, просидел так более получаса, погруженный в свои размышления.

Размышления эти были мрачного толка, и чем больше шевалье погружался в них, тем скорбнее они становились.

С того времени как в сердце Дьёдонне вновь поселилось чувство привязанности, он переживал одно огорчение за другим, одно разочарование сменяло другое; он не осмеливался припомнить все те сомнительные авантюры, причиной которых был Блек, а когда он думал о юной хозяйке бедного пса, его страдания становились в итоге еще больше! И — странное дело! — ему нравились эти тревоги; ему были приятны эти печали; эти страдания, что он переносил ради двух любимых им существ, были ему так дороги, что, немилосердно проклиная их, он все же ни разу не пожалел о том времени, когда, свободный от всяких забот и каких-либо опасений, жил, полностью посвятив себя пищеварению или же изучению науки поста.

Наконец он лег, со вздохом оглядел эту комнату, показавшуюся ему в десять раз более пустой и более унылой, чем накануне, и закрыл глаза. Ему пригрезилось, что он видит, как видел несколько часов назад, черный силуэт спаниеля, вырисовывающийся на фоне отсвета пламени в очаге.

Увы! Это был сон! В комнате больше не было ни огня в очаге, ни спаниеля.

Сознание шевалье уже до такой степени утратило всякую ясность, а тело так устало от потрясений, пережитых за последние сутки, что в конце концов он заснул глубоким сном.

Было около десяти часов утра, когда стук подкованных башмаков разбудил его.

Он открыл глаза и увидел, что в изножье его кровати стоит человек, накануне вечером обещавший помочь ему разыскать Блека.

К несчастью, Пьер Марто принес ему всего лишь надежду, и надежду, пока лишенную основания.

Он обследовал, но безрезультатно, весь квартал Сен-Марсо, где, как правило, проживали те, кто занимался торговлей собаками, доставшимися им по случаю.

Он ничего не смог узнать.

Тем не менее он был далек от отчаяния и, не желая давать никаких объяснений, по-прежнему обещал шевалье, что завтра, в воскресенье, он вернет ему его спаниеля.

Шевалье отпустил его.

Затем, вздохнув, он подумал, чем же ему заняться сегодня.

Ведь он не мог и помыслить вернуться в Шартр, не отыскав своей собаки.

Шевалье написал Терезе (она, должно быть, сильно беспокоилась о нем), чтобы она завтра утром, в воскресенье, села в дилижанс или в мальпост и приехала к нему в отель "Лондон" на улице Риволи; затем он написал своему нотариусу, чтобы тот прислал ему денег.

В конце концов, чувствуя себя не в состоянии провести целый день в стенах своей комнаты, он оделся и решил выйти на улицу, чтобы убить время, фланируя по городу, как накануне.

В ту минуту, когда он брал свою шляпу, лежавшую на столе, он заметил в углу чемоданчик — тот, что по недосмотру захватил с собой, покидая почтовую станцию.

"Смотрите-ка, — сказал себе шевалье, — вот я и нашел, чем мне заняться сегодня: я верну этот чемоданчик его хозяину, и, кто знает?.. Если рядом с ним не будет его друга Лувиля, мне удастся, возможно, заставить его осознать недостойность его поведения".

Придя к такому решению, г-н де ла Гравери подозвал фиакр, сел в него, захватив с собой чемодан, и приказал кучеру:

— Улица Предместья Сент-Оноре, номер сорок два.

XXXII КАКАЯ РАЗНИЦА СУЩЕСТВУЕТ МЕЖДУ ГОЛОВОЙ С БАКЕНБАРДАМИ И ГОЛОВОЙ С УСАМИ

Особняк д’Эльбенов поражал свои великолепием; он был построен совсем недавно модным архитектором и внутри был в изобилии украшен статуями и скульптурами, которые, возможно, и не были самого лучшего вкуса, но давали самое верное представление о богатстве его хозяина.