Блеф

Между отделениями, когда прямая трансляция прерывалась и шли заранее записанные вставки, оператор по свету включал люстру и подсветку зеркальных шаров «Дома смеха». И клуб заполнялся фантасмагорией мерцающих огней.

Вышли Литл Стивен и его группа. Техники сработали идеально и быстро. Музыканты подключили инструменты к аппаратуре и заиграли. На каждую новую песню в программе Литл Стивен надевал новую бандану, и публике это очень нравилось.

Пришло время Си-Си Райдер. Она держалась за гриф черной двенадцатиструнной гитары обеими руками.

– Смотри не задуши, – сказал Холли и мягко положил ладони поверх ее рук.

– Ни пуха, – сказал Джек, крепко обняв ее. Вонищенка не стала возражать.

Просто обняла Си-Си на пару секунд.

– Ты все сделаешь круто, – сказала она.

– Если нет, то лучше бы я сегодня экспрессом прошла, – ответила Си-Си.

Джек знал, что она подразумевает события прошлых лет, когда Дикая Карта изменила ее, после психологической травмы, и она стала вполне правдоподобной копией вагона метро.

Си-Си ворвалась на сцену и более не останавливалась. Казалось, она окутала аудиторию невидимой сетью силы. Лишь поначалу она робела, но потом лишь набирала силу с каждой секундой. Будто ее энергия уходила к сидящим и стоящим в зале людям, а потом возвращалась к ней, многократно усиленная. Волшебство настоящей эмпатии, подумал Джек.

Она начала со своих старых хитов, а потом быстро перешла на новые, балладные песни. Двадцать минут ее выступления для Джека промелькнули, будто молния. И Си-Си закончила выступление песней, с которой начала свою первую репетицию в этом зале.

«Бэби, теперь не пасуй.
Теперь, когда тебя
Победа ждет…»

«Победа ждет», – зазвучал рефрен припева.

– Не забывай.

Си-Си склонила голову. Аплодисменты были термоядерными. Сойдя со сцены, она ушла за занавес и позволила себе рухнуть. Джек и Вонищенка подхватили ее.

– Что такое? – спросила Вонищенка. – Ой, Си-Си…

– Ничего, – ответила Си-Си и ухмыльнулась. Ее лицо прорезали морщины, от усталости. – Ничего, совершенно.

– О’кей, – пробормотала Корделия, глядя, как над ней развернулся рекламный плакат джокертаунской больницы. Несмотря на сказанное Дядей Джеком, она задумалась, не стоит ли скрестить пальцы. Может, на ногах тоже.

– Подожди секунду, – сказала ведущий оператор. Наклонилась к Корделии. – Небольшая смена планов.

Черт, подумала Корделия.

– Что?

– Небольшой бунт среди музыкантов. Все еще в процессе.

– Побыстрее бы, – сказала Корделия, глядя на светодиодный индикатор часов на пульте. – Типа, в течение двадцати двух секунд.

– Но ведь я сейчас должен играть, – непонимающе сказал Бадди Холли.

– Суть уговора в том, – ответил Джек, – что Босс и «Герлз Уиз Ганз» решили, что отыграют сейчас, и дадут тебе закрывать концерт.

Вонищенка поглядела на обоих.

– Босс и эта девочка, Тами, решают вопрос армрестлингом. И, похоже, девочка побеждает.

– Но сейчас мой выход, – сказал Холли.

– Заткнись на хрен, – сказала Тами, лидер «Герлз Уиз Ганз», торжественно выходя вперед и потирая правое плечо. Слова эти она произнесла с чувством. – Я и он, – она показала на Босса, который печально улыбался, – считаем, что самому главному в музыке научились у тебя. Так что ты станешь кульминацией концерта. Так оно и есть, Бад.

Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала его в губы. Холли ошеломленно глядел по сторонам.

Оператор лихорадочно размахивала руками.

Стеклянные глаза «СтедиКамов» неумолимо надвигались. «Герлз Уиз Ганз» поддали жару, порвав на части попсовую песенку Томми Бойса и Бобби Харта «Интересно, что она делает вечером», сотворив из нее брутальный панк, растоптав ее в джем и размазав по своим ухмыляющимся губам, устроив на сцене сущий ад. А закончили они песней «Прауд Флеш», жестким гимном романтике и нигилизму.

– Ну, – сказала Тами Боссу, уводя со сцены своих шатающихся сестричек, – превзойди это.

И Босс показал все, что мог.

О Боже, подумала Корделия, когда стихло эхо последних аккордов. Посмотрела, как Босс поднял гитару в одной руке, а другую поднял, сжав кулак. Пусть Бадди все сделает. Пожалуйста. Босс еще раз поклонился публике, а затем пошел со сцены вместе со своими музыкантами.

Корделия моргнула. Ей показалось, что она увидела за столиком в задней части зала Сент-Джона Лэтхэма. «Лэтхэм и Штросс», любые бабки хороши, чьи бы они ни были, подумала она. Проблема лишь в том, что Лэтхэм, похоже, смотрел именно на нее.

Вздохнула, когда погас предпоследний PSA и оператор двинула вперед «Луму». Камера проехала перед сценой, сделав съемку панорамы, а потом сфокусировавшись на сцене.

– И… поехали! – сказала женщина в микрофон. Пожалуйста, снова мысленно взмолилась Корделия.

– Привет, Лаббок! – сказал Бадди Холли присутствующим и пятистам миллионам зрителей, незримо присутствующим по ту сторону камер. Зрители заулыбались.