Блеф

– Иди ты в ж… – спокойно ответил Джой Ди’Анжелис. – Можешь судиться со мной, плевать я хотел. Я тоже могу позволить себе нанять адвокатов, Брюдер. Тадз оставил мне свою собственность: дом, коллекцию комиксов и долю в бизнесе. Я все продам, если понадобится, но оставлю эту свалку.

Брюдер зло нахмурился.

– Ди’Анжелис, – сказал он, стараясь сгладить ситуацию. – Прислушайся к голосу разума. Тадбари хотел продать это место. Какой прок в заброшенной свалке? Подумай обо всех тех людях, которые нуждаются в жилье. Развитие этого района станет благом для всего города.

Ди’Анжелис отхлебнул пиво.

– Я что, законченный кретин, так, что ли? Ты строишь не приюты для бездомных. Том показывал мне планы. Речь идет о городских домах в четверть миллиона долларов, я прав? – он оглядел участок, заваленный металлоломом и проржавевшими машинами. – Короче, пошел ты куда подальше. Я вырос на этой свалке, малыш Стиви. И мне здесь все по душе.

– Ну, ты и идиот, – огрызнулся Брюдер.

– А ты на территории моей собственности, – не спустил Джой. – И лучше проваливай на все четыре стороны. Иначе я выжму все дерьмо из твоей задницы. – Он смял пивную банку в руке, отшвырнул в сторону и слез с капота. Двое мужчин стояли лицом к лицу.

– Ты не запугаешь меня, Ди’ Анжелис, – прошипел Брюдер. – Мы больше не дети в школьном дворе. Я сильнее тебя, я тренируюсь три раза в неделю. Я изучил боевые искусства.

– Да, – ответил Джой. – Но я дерусь не по правилам. – Он ухмыльнулся. Брюдер помедлил и, резко развернувшись, пошел к своей машине. – Я еще не сказал последнего слова! – крикнул он, отступая.

Джой довольно улыбнулся, когда машина отъехала.

После того, как Брюдер ретировался, он вернулся к своей машине и открыл еще одну банку «Шофера» из упаковки, лежащей на пассажирском сиденье. Он сделал первый глоток на берегу, когда наступило время прилива. Это был ветреный, облачный, промозглый день. А через час или около того ему на смену придет ветреная, облачная, промозглая ночь. Джой присел на камень и наблюдал за меркнущими радужными переливами света на нефтяных пятнах в воде. Он думал о Тадзе.

Поминальный обряд и похороны проходили при закрытом гробе, но Джой прошел в служебное помещение, после того как все разошлись, и попросил помощника гробовщика показать ему тело. Дикая карта мало что оставила от того, что когда-то было Томом. Труп напоминал армадилла, покрытого твердой чешуей, отливавшей зеленоватым цветом, словно была радиоактивной или еще черт знает чем. Огромные глазницы заполнял розовый желатин. Но оно носило авиаторские знаки отличия Тома. Джой так же узнал кольцо высшей школы на розовой перепончатой лапе.

Не то чтобы оставались какие-то сомнения. Тело обнаружили в одном из переулков Джокертауна. На нем была одежда Тома и его идентификационная карта. Сам доктор Тахион провел вскрытие и подписал заключение о смерти после сравнения записей зубной формулы.

Джой Ди’Анжелис вздохнул, смял еще одну банку и швырнул в сторону. Он вспомнил, как вместе с Томом они строили свой первый челнок. Тогда пивные банки были стальными, и требовалась недюжинная сила, чтобы смять чертовы погремушки. Ныне любой старый хрыч мог справиться с этим.

Он подцепил упаковку пива за кольцо пластиковой ручки и отправился в бункер.

Большая дверь распахнулась, и внизу в яме Джой заметил свет от ацетиленовой горелки. Он сел на край и опустил упаковку.

– Эй, Тадз, – крикнул он, нагнувшись вниз. – Ты готов сделать перерыв?

Показалась паяльная горелка. Том вышел из-за полусобранного корпуса огромного нового челнока. Ну и махина, снова подумал Джой, рассматривая сверху конструкцию. Этот челнок будет вдвое больше любого предыдущего, герметичный, гидроизолированный, автономный, полностью автоматизированный и ни черта не пробиваемый. Челнок обошелся в кругленькую сумму – сто пятьдесят тысяч долларов, это небольшой чемоданчик и большая часть страховой выплаты. Тадз даже поскандалил по поводу разукомплектования той чертовой головы, которую он притащил, чтобы посмотреть, нельзя ли как-то установить радарную установку и подключить к железу.

– Ах ты, ослиная задница, – крикнул он. – Сколько раз говорить, Тадбари мертв. Здесь нет никого, кроме нас, черепах.

– Пошел ты, – отозвался Джой. – Черепахи не пьют пиво.

– Эта пьет. Давай-ка его сюда, чертова горелка такая горячая. – Джой бросил вниз то, что осталось в упаковке.

Том поймал ее, достал банку и открыл. Пиво брызнуло ему в лицо и на волосы. Том рассмеялся.