Бледный всадник, Черный Валет

Химерические «близнецы» цыган не устраивали или устраивали не вполне. У каждого одряхлевшего мерзавца, занимавшего определенное положение, был свой дублер, иначе долго не протянешь.

О, они обо всем подумали, все предусмотрели — эти изощренные дикари! Утраченные сила и ловкость компенсировались мозгами и волей. И еще тем, что называлось влиянием. Или, может быть, колдовством? Во всяком случае, налицо было завидное равновесие. Порядок, который священнику категорически не нравился — потому что не предусматривал движения к свету. Порабощал вместо того, чтобы освобождать.

— Сначала покажи мне своего, — потребовал поп (и откуда только взялась эта властность?). Он весь стал подобен темной глыбе льда, и кровь на подоле рясы превратилась в зловещую багровую кайму. — Может быть, я и сам справлюсь.

Эти свиньи в кибитках позволили себе украдкой улыбаться! Но не старик.

У того хватило ума сохранить прежнее выражение лица. Он даже сделался еще грустнее.

— Савва! — устало позвал Барон, не повернув головы. — Иди сюда, мой мальчик!

Заскрипела несмазанная ось. Шарахнулась в сторону лошадь. Из тени вышел громадный человек в странном просторном одеянии, босой, с необычно бледным для цыгана лицом и черной повязкой на глазах.

Верзила мягко и безошибочно двигался прямо на голос. Он шел так уверенно, что казалось, будто у него есть зрачки на подошвах ступней. Он улыбался небу и не боялся упасть, чем живо напомнил священнику неунывающего местного дурачка.

Дублер остановился рядом со стариком и потянул носом воздух, как медведь-шатун, выбравшийся из своей берлоги. Добыча была в десяти шагах от него. Легкая добыча. Но был еще чей-то запах. Странный запах. И это не дым от костров, догоравших на лугу, где недавно закончилось побоище, — ветер дул с противоположной стороны. Так мог бы пахнуть ЖИВОЙ пепел…

— Я тебя вызвал, — обратился Барон к священнику. — Твои условия?

— ТВОИ условия, старик. Для тебя я сделаю исключение.

— На ножах. Круг — десять шагов. Без правил. До смерти. Победитель забирает сердце. Ты принимаешь мои условия?

— Да, — безразлично подтвердил поп. — Твой дублер слепой?

— Он слышит, как клинок трется об воздух. Он видит истинные тени. Он чует запах твоих намерений. Он принес мне тринадцать сердец, и это были храбрые сердца… Я обязан был предупредить тебя. Спасибо за то, что принял мой вызов. Умри с миром, божий человек!

Последнее было сказано со скрытой насмешкой. Священник знал, зачем цыгану его сердце. И какой тогда уж мир?

Тем не менее поп кивнул в ответ и поднял правую руку.

(«Запах намерений»? Черта с два! Если бы дублер действительно догадывался о его намерениях, то сделал бы ноги. А может быть, поступить таким образом слепому мешала неправильно понятая верность. Или, другими словами, рабская привязанность. В общем, нерасторжимая при жизни связь с хозяином…

С лица священника не сходила презрительная ухмылка. Почему, почему они не любят Бога так же сильно, как тех, кто превращает их в баранов или цепных псов?!)

Он не оглядывался через плечо. Феникс двигался бесшумно.

Пока Черный Валет приближался, священник жадно смотрел на то, как меняются лица мужчин, и на то, как перепуганные цыганки прячут вопящих детей.

* * *

— Кто это? — спросил Барон после длительного молчания.

На долгом веку ему довелось видеть всякое. В течение пятидесяти лет он возил с собой уродцев, карликов и мутантов, собирая их по всему свету для своего шокирующего шоу.

Но сейчас перед ним был не уродец и далеко не карлик. Цыган будто вернулся в недавний ночной кошмар. В том кошмаре смерть приходила к нему не одна. У нее тоже был свой дублер — обезображенное черное существо, и тень его падала на ту самую красивую белую башню вечного покоя, от одного вида которой сладко замирало сердце. Туда рвалась уставшая, измученная долгими странствиями и незримой борьбой душа цыгана, но существо, сторожившее башню, знало свое черное дело…

— Мой дублер, — ответил священник. — Разве ты не спрашивал о нем?

— Откуда он? — Барон задал ненужный вопрос. Его губы подрагивали, выдавая неконтролируемый глубинный ужас.

— А как ты думаешь? — с нескрываемой издевкой произнес священник. Настал его черед смеяться. — Скажи мне, старик! Ты ведь ни во что не веришь, кроме своих духов и дурацкого зеркала. Видел ли ты в зеркале ЕГО лицо? Прокляни его теперь — если сможешь!..

Представление закончилось. И кодекс больше не действовал. Старый цыган издал хриплый гортанный звук, похожий на крик ворона.

Но за мгновение до этого священник, не открывая рта, отдал СВОЙ приказ.

* * *

Нет, род человеческий был неисправим. Поп еще раз убедился в этом. Люди понимали только один язык — язык силы — и ведали только один настоящий страх — страх физической смерти.

«НАКАЖИ ИХ!» — приказал священник Черному Валету.

После чего с великолепной невозмутимостью повернулся спиной к обреченным, не опасаясь выстрела или удара ножом между лопаток, и зашагал к центру города.

Он знал, что Феникс догонит его очень скоро. А к шуму, который создавали смертоносные игрушки, он уже привык.

77. БЕЗЛИКАЯ СМЕРТЬ