Блажий Омут

Женщина жестом пригласила меня за стол. Зажгла свечу, чтобы было уютнее сидеть. Налила молока и поставила предо мной блюдо с ватрушками. На Кота, который юркнул за нами следом и спрятался под лавкой, она почти не обратила внимания. Лишь уточнила, мой ли это зверёк.

Я сел, а староста опустилась на лавку напротив.

— Угощайся, Ловчий, — она подвинула блюдо ко мне. — А я пока расскажу тебе про одну девушку, красивую, но себялюбивую.

И я принялся за ватрушки, которые, к слову, вышли у Томилы сочными, но совершенно несладкими. А она завела свой рассказ:

— Жила та девушка в нашей деревне. Звали её Мария, — женщина нахмурила лоб. — Были у Марии белые, как лён, кудри, сапфировые очи, коварная улыбка и тонкий стан. Любой, кто видел её, забыть после не мог. И девушке мужское внимание нравилось. С удовольствием пользовалась она лаской даже тех, кто был уже женат. Ни один устоять не мог. Любого соблазнить могла Мария. И не обращала внимания ни на злые языки, ни на нападки ревнивых жён. Потому как ей попросту ни до кого дела не было. Любила та девушка лишь себя одну, ни о ком более не заботясь.

Я слушал внимательно, однако, успел уже прикончить первую ватрушку и запил её молоком. Знавал я такие истории и примерно смекнул, к чему пойдёт рассказ. Ожидал услышать о том, как ревнивые бабы в приступе гнева решили приструнить гулящую девицу, спасти мужей своих и семьи, да и обратились к какой-нибудь ведьме, а та прокляла девушку, превратив в огнептицу. Только не подумал никто, что она будет мстить. Но Томила удивила меня.

— У Марии из семьи была одна лишь мать, которая справиться с нею не умела, — продолжала староста. — Мать Марии рано овдовела. Жизнь свою посвятила дочери и дому родному. Но и ей боги вздумали послать вторую молодость. Женщина встретила хорошего мужчину младше себя, в которого влюбилась до беспамятства. Минувшей весной они поженились. Но и его соблазнила избалованная Мария. Это и стало причиной всех наших бед. Мать обо всём прознала. И прокляла дочь, сказав в сердцах, что желает, чтоб никто впредь до неё не смог дотронуться. Но Мария лишь посмеялась и ушла, оставив мать с её отчаянием.

Я поймал себя на том, что перестал жевать, и смотрю во все глаза на Томилу напротив себя. Проглотил. Запил остывшим молоком.

Ранние осенние сумерки начали сгущаться за оконцем, и свеча отбрасывала на лицо женщины дрожащий отсвет.

— А дальше? — спросил я.

— Стояла Русалочья неделя, — староста опустила взгляд на огонь, будто в этом маленьком горящем фитильке видела она Жар-птицу во плоти. — Лес наполнился нечистью. В нём пробудились самые необузданные силы. Все жители нашей деревни знают, что в эту пору от чащобы нужно держаться подальше. Но Мария, уйдя от матери в тот день, повстречала охотника Невзора, одного из своих любодеев. Тот стал её выспрашивать, что с ней приключилась, но Мария поведать о разговоре с матерью не решилась. И тогда Невзор позвал её в лес прогуляться. Стал уговаривать. Признался, что видел цветущий папоротник.

— Так ведь это не на Русалочью неделю бывает, — я лукаво глянул на Томилу, но та лишь отмахнулась.

— До того ли было себялюбивой Марии? — староста горько усмехнулась. — Эгоистичная девушка, соблазнённая ласковыми речами Невзора, воспылала надеждой, что найдёт цветущий папоротник, а с ним и клад, о котором в баснях говорится.

— Неужто Невзор её убил? — с хмурым видом осведомился я, допив молоко.

— Можно и так сказать, — Томила пожала плечами. — В лесу Мария попала в ловушку, которую устроили для неё обманутые жёны. Они же и подговорили Невзора помочь в этом деле. Потому что он понимал, насколько Мария девица распутная, и ему это не нравилось. Охотник думал, они припугнут её да проучат, чтоб успокоилась уже. А Мария попыталась от них убежать. Помчалась к болоту, где одну тропку знала. И уже до чёрной трясины добралась, как вдруг споткнулась и упала. Расшиблась сильно.

Я услышал, как шебуршит под лавкой Кот. Он тоже слушал с интересом.

— И бабы её догнали? — предположил я.

— Догнали, — староста коротко кивнула. Поджала губы на мгновение. И глянула на меня так, что я и без слов понял. — Раззадоренные гневом и преследованием, начали они бить девушку с остервенением. Схватили за прекрасную льняную косу, которой так завидовали, да и отсекли её серпом под корень. В воду её швырнули. Мария попыталась их остановить. За серп схватилась так, что ладони до кости рассекла. Закричала.

— А что же любовник её, Невзор? — историй о людском предательстве я знавал превеликое множество, но всё же лелеял смутную надежду, что это была не одна из них.