Блаженны нищие духом

Гораздо хуже было ночью. В голову лезло все самое плохое, что когда-либо случалось с ним в жизни. А плохого, как оказалось, было много. Леха отдавал себе отчет в том, что он — преступник. Даже если все отпущенное ему время посвятить благим делам, все равно того, что он уже натворил, хватало на два пожизненных и один расстрел. Именно тогда у Лехи появился тайный воображаемый чуланчик. Он находился в коридоре между зеркалом и обувницей, и у него были две небольшие дверцы. Когда его одолевали воспоминания и видения, которые с годами никак не хотели тускнеть, а только приобретали все более и более реальные черты, он мысленно открывал свой чуланчик и запихивал в его темноту цинковые гробы, трупы, все свои грехи, и закрывал дверцы. Какое-то время это помогало. Но однажды ему приснилось, что ночью Витюшка встал в туалет и, проходя по коридору, увидел их, эти дверцы, удивился и открыл, и на него оттуда стало вываливаться все накопившееся за годы содержимое, сочащееся и смрадное. Леха в ужасе проснулся, кинулся в коридор и чуть не сшиб сына: Витюшка, беззащитный, трогательный, вихрастый, в пижамке с мишками, шел в туалет. Увидев безумное, искаженное лицо отца, он испугался и заплакал. Утешая и уговаривая мальчика, Леха подхватил его на руки, и от счастья отцовства и от горя, что все так запуталось и так непоправимо, чуть не расплакался сам. И тогда он в который раз подумал, что плевать на свою жизнь, что он сделает для сына все, чтобы ему никогда не пришлось хоть чем-нибудь запачкаться. И от этого только сильнее захотелось жить, для чего, как он думал, необходимо вылезти на такие высоты, на которых два-три трупа уже не играли особой роли.

Успокоив и уложив сына, он принял спасительную дозу спиртного, закурил и стал обмозговывать ситуацию. Объяснение могло быть только одно: Андрей ждет, когда Леха окончательно развернется, и тогда придет отбирать готовенькое. Эта простая и столь очевидная версия засела у него в голове, и чем больше он обо всем этом думал, тем больше убеждался в своей правоте, и вскоре она стала еще одной его навязчивой идеей. Он не рассматривал вариант, что можно просто не отдать Андрею то, что он потребует. Что Андрей сможет с этим поделать? Убить? Но тогда все теряет смысл… Украсть сына и шантажировать? Слишком сложно… Для этого надо иметь большие деньги… А больших денег у него нет, слишком вид бомжеватый… Значит, он хочет денег… Значит…

Долгими бессонными ночами он мучался от бесконечного процесса кручения одних и тех же мыслей и образов, и когда однажды совершенно явственно и четко услышал незнакомый хитрый и бодрый голос, сказавший ему: «А ты как думал?», Леха испугался, что сходит с ума. После стакана коньяка он с трудом взял себя в руки и постановил:

Первое. Он любой ценой и любыми путями избавляется от Андрея.

Второе. Он достает и реализует весь героин. Все деньги пускает в дело.

Третье. Он избавляется от Игорька и Костика.

Четвертое. Он начинает новую жизнь, с чистого листа.

Разыскивать Андрея сам Леха не решился. Для этой цели не подходили даже Игорек и Костик. Нужны были какие-то третьи лица. Но абы кого привлекать было нельзя. И Леха, ежедневно проверяя наличие за собой слежки, выискивая на улицах, в толпе знакомую фигуру, подозревая всех и вся, соблюдая максимум осторожности, решил наращивать силы и в другом направлении, как это делал дон Корлеоне.

Облюбовав себе маленький ресторанчик под названием «Капитанский мостик», который он собирался когда-нибудь выкупить, Леха время от времени назначал там встречи с Игорьком и Костиком. Игорек давно забросил свои копательские дела, и они с Костиком занимались теперь и мелким рэкетом, и перепродажей автомашин, и, вероятно, еще чем-то, о чем Леха и не знал, но хотел бы знать.

ЛЕХА САВЕЛЬЕВ. ИГОРЕК И КОСТИК

Встреча была, как всегда, назначена в «Капитанском мостике». Леха пришел первым и сел за свой столик. Через секунду к нему подлетела официантка с коньяком и тонкими ломтиками лимона, красиво разложенными на хрустальном блюдечке, по форме напоминающем березовый листок. Его привычки здесь уже знали, и это ему нравилось. Вскоре подтянулись Игорек с Костиком. Каждый занял свое место, и над столиком зависла пауза.

— Босс, ты чего так смотришь? Что-нибудь случилось? — робко спросил Игорек.

Леха помолчал еще немного, переводя взгляд с одного на другого, и сказал:

— Случилось. Вот, решаю, кто из вас будет Клеменца, а кто Тессио.

В именах определенно было что-то знакомое, и оба судорожно пытались вспомнить, откуда это, чтобы понять, куда клонит Леха. Первым допетрил Костик:

— Ха! Стало быть, ты — дон Корлеоне.

— Стало быть, так. Ты будешь Клеменца, — Леха кивнул на Игорька.

— А он, значит, будет Тессио? — кивнул на Костика Игорек. Костик криво улыбнулся. — Не, я не согласен. Что это за Клеменца такая? Я под женским именем ходить не буду.

— Дурак ты, — снисходительно сказал Костик, — Клеменца был мужик.

— Да знаю я. Только ты и будь Клеменца. А я буду Тессио.