Блатной романс

– Понятно, – кивнул Шрам. – Пережитки социалистического мышления, – и отправился в «люкс», в котором уже бывал как-то.

Он не стал сразу раздеваться, а упал на протраханный диванчик и перво-наперво глубоко отдышался, в ожидании, пока принесут хотя бы бинт. И тут приглушенный дверьми и стенами звук просочился тревожным колокольчиком в ухо Шраму.

Сторожко подкравшись к двери, Сергей уставился в щелочку.

– Что вы, товарищ лейтенант? – общался с улицей, приоткрыв входную броню, банщик. – Никого нет, все на похоронах, у меня санитарный час. Все хлоркой засыпал, аж глаза щиплет… Вы ко мне лучше вечерком попариться загляните в порядке шефского надзора, я вас бесплатно, как представителя власти, по первому разряду обслужу… Храмов? Слыхал о таком. Говорят, весь городок на уши поставил, житья от него никому нет. Если проявится, тут же сообщу, как положено… Ну до вечера. Значит, ждать вас?

Когда банщик с бинтами заглянул к Сергею, Шрам ни словом не отчитал толстозадого за нарушение приказа не открывать дверь. Банщику на своей территории виднее, как от настырных гостей избавляться. А то, что не сдал «покровителя» пышнотелый коммерсант, Шрам приписал правильно выбранной политике. Типа, своими ожиревшими мозгами барыга допер, что лучше крышей Серега с необременительными заявами, чем безбашенный Пырей. Ведь свято место пусто не бывает.

Глава 13

Атас! Будь веселей, рабочий класс!
Танцуйте мальчики, любите девочек.
Атас! Пускай запомнит нынче нас
Малина-ягода, Атас!

Ночная бабочка, мельтеша млечными, будто испачканными мелом, крылышками, перемахнула колючку, вывешенную по стене Виршевского нефтеперерабатывающего комбината. Ей бы мотать отсюда, из нефтяного смрада, а она, мозгов ни грамма, затрепыхалась у одинокого фонаря перед проходной. Забилась об лампочку и обожглась.

От скуки наблюдающий за ночной бродяжкой вахтер только беззлобно матюкнулся ей вслед. Вахтеру по инструкции не полагалось спать. Забил бы он на инструкцию, но следовало дождаться, пока начальство не покинет территорию. Засиделось начальство сегодня.

Горячий фонарь несколько остудил пыл бабочки, и она пошуршала дальше, над перегонными бункерами, над отражающими боками луну, расчерчивающими территорию завода, словно вены и артерии, трубопроводами, над хозпостройками и пропитанными вездесущей нефтью дорожками. Теперь целью мотылька стало одиноко светящееся окно в пристроенном к Управлению комбината трехэтажном здании.

Раньше здесь размещались актовый зал, бюро комсомола, партбюро, профком и первый отдел. От прежних времен остался один профком. Остальные помещения перешли в черт знает чье заведование.

Бабочка всмак побилась тупой головой в оконное стекло, за которым так поздно горел свет, обломалась и полетела дальше искать приключений на брюшко.

А в кабинете столь поздно заседали Шрам и профсоюзный лидер. На завтра, точнее – уже сегодня, гендиректор со своей бандой назначил внеочередное собрание учредителей. И именно завтра гендиректор со своей бандой собирался на собрании провести решение об уступке пятидесяти одного процента учредительного капитала нефтекомбината некоей американской компании вроде бы из штата Алабама. Вот ее представители – полюбуйтесь, какие приличные улыбчивые белозубые люди. Вам под их игом будет самый торч.

Впрочем, никто верительных грамот этой компании в упор не видел, и Шрам крепко подозревал, что это банальный офшор, а не штат Алабама. С другой стороны, обломись гендиректор на народном вече, он все равно останется в силе решить вопрос в свою пользу. Просто нынче такие времена, когда с народом принято заигрывать.

В шкафу чинно продолжали ссыхаться полные классовой мудрости пудовые рекламные проспекты Карла Маркса. Бюст Ленина гулял по столу с края на край, потому что где б ни оказался, всюду мешал.

– Хоть ты тресни, ничего не могу придумать! – наказал себя ладонью по лбу Андрей. – По документам выходит, что ни к чему не подкопаешься. – Добытые агентурой ксерокопии документов ворохом были рассыпаны по столу. – Брокерская контора скупала акции весь год! Набрала-таки двадцать один процент. Тридцать процентов принадлежит Лапчатому. Простить себе не могу, что, когда это проворачивалось, я не понимал, что к чему! И сидел, засунув язык в…

– Не отвлекайся, – холодно ободрил, будто оборвал, Шрам и потряс в воздухе кофейником. Кофейник был пуст, будто пещера разбойников после визита Аладдина.

– Я не отвлекаюсь, – расстегнул на горле пуговицу рубашки Андрей и начал закатывать рукава. Ему было душно. Наверное, от бессилия. – Я прекрасно понимаю, что брокерская контора выкупала акции у работяг не на свои денежки. Что она – подставная! Рабочим стабильно задерживали зарплату, а деньги Гусь Лапчатый стабильно отправлял в заем конторе. Понятно, когда дети голодные, отец и мать последнюю наволочку отдадут. А уж акции, типа какие-то непонятные бумажки, продать – милое дело. Я это все прекрасно понимаю, но внешне сделка легальна с любого бока!