Блатной романс

– А ну, веди, показывай! – решил желтой мордой потыкать в несделанное вьетнамца Пырей и поддал под вислый зад в тайной надежде, что бригадир выронит бумажку. Только зря надеялся, эти желторожие обладали цепкостью белок.

Бумажка вернулась в карман фуфайки, висящей на вьетнамских плечиках, будто соболья шуба. Озорной такой клифт, в другой раз Пырей даже посмеялся бы. А остальным работничкам хоть бы хны. Сидят на корточках, вонючую похлебку из селедки в котелке ложкой помешивают. Глазки-щелочки заказчика не провожают, далеко мыслями вьетнамцы. В родном краю, где рисовые поля до горизонта, а дома пахнут бамбуковым соком.

И вот Пырей с Вонгом вошли в дверной проем. Здесь полагалась по плану прихожая – наборный паркет, стены испанской узорчатой плиткой…

– Ты как плитку поклеил?! И кто плитку клеит раньше, чем крышу постелит?! Ты хочешь, чтоб дождь все поливал?! – И от ненависти к низкорослому народцу даже зажившая рука у Пырея заныла ревматической болью.

На самом деле Пырей не знал, когда положено клеить плитку. Может, ничего от дождя плитке не сделается? Но главное было – наехать. Чтоб Вонг чувствовал себя виноватым и не скулил насчет денег.

– Так надо, хозяин, – затянул привычную шарманку Вонг. – Еще вчера крышу постелили бы, да материал консился. Рейка консился, кирпич консился, цемент консился… – И опять спрятались обезьяньи глазки за воротник огромной фуфайки.

Пырей зло отмахнулся и за шкирятник поволок Вонга в следующие апартаменты – по плану трапезная. Оказывается, аккурат посреди трапезной в полу наблюдалась прямоугольная яма метр на два.

– А это что, урод? – взорвался до предела взбешенный Пырей.

– Цемент консился, – покорно ответил сложивший щуплые желтые ручонки на груди Вонг.

– Ну ты – дебил! Вон же в углу три мешка цемента!

– За тот цемента другой закасьчик платил.

– Какой еще другой? – отпал в осадок Пырей. Он даже готов был списать услышанное на фиговое знание Вонгом русского языка.

– Другой закасьчик, – непреклонно стоял на своем вьетнамский бригадир. – Который вовремя деньги платит.

– Какой еще другой? – окрасился красными пятнами Пырей. Он понял, что дело не в русском языке. Он еще не знал, как именно уроет сейчас вьетнамца, но что уроет, знал точно.

– Этот заказчик – я! – раздался веселый, смертельно знакомый голос за спиной Пырея. – Отпусти Вонга. Свидетели нам не нужны.

Левая рука Пырея, как ему мнилось – незаметно, потянулась в карман за выкидухой. Правая рука Пырея непроизвольно, типа сама собой, потянулась почесать темя. В правой руке еще сильнее собачкой залаяла ревматическая боль, типа узнала собачка хозяина. Корпус Пырея стал разворачиваться на голос. Ноги Пырея без всякого на то желания задрожали в коленках. Пырей с Молчуном завалили афганца, чтоб Храм в бешенстве наломал дров, но никак Пырей не рассчитывал оказаться попавшимся под горячую руку поленом.

– Ну как дела, Пырей? – спросил Сергей Шрамов. – Что тебе Александр Павлович перед смертью обещал?

Бригадир вьетнамцев, будто так и надо, зашагал себе обратно к костру. Маленький, но гордый народец.

– Это не я запер афганца в холодильнике, – зачем-то соврал Пырей, хотя нутром чуял, не прокатит такая ботва, не пролезть двугорбому верблюду в игольное ушко. И как последний аргумент Пырей выщелкнул лезвие пера. Интересно, сам-то он верил в успех этой безнадежной затеи?

– Тебя сразу убить или хочешь помучиться? – сделал Шрам шаг вперед.

Какой-то левой долей мозгов Пырей въехал, что это цитата из фильма. Въехал, что красиво было бы ответить в тему цитатой на цитату. Но Пырей никак не мог пробить – из какого фильма? А тут еще его челюсть встретилась с выкрутасным кулаком врага. А тут еще выбитый вражьей ногой ножик улетел черт знает куда. А тут еще сам Пырей не заметил, как оступился и загремел в прямоугольную могилу. Короче, не до цитат стало.

А Шрам поднатужился и ухнул в яму на горб барахтающегося вражика пудовый бетонный блок. Квак! И барахтанье сразу прекратилось. И тогда Сергей склонился и снял с беспонтово царапающей неподъемный блок руки знакомые часы марки «Ситизен». И надел себе на запястье:

– Я эти котлы снимать не буду, пока всех падл не покрошу! Я на этих котлах засекать стану, сколько какая гнида будет мучиться перед смертью!

А далее Сергей Шрамов внес посильный вклад в строительство Пыреевого особняка. Вспорол лопатой и вытряс в квадратную яму все мешки с цементом, съездил с тачкой к колодцу и вылил сверху на цемент, чтоб взялся, бидон воды. Вьетнамцев к работе не привлекал. Вьетнамцы кружком сидели у костерка и пели, сверяясь с той самой мятой бумажкой, заунывную песню. Это была молитва богу Хе-Нгуну, чтоб он быстрее забрал душу убиенного и не позволил ей бродить оборотнем вокруг честных вьетнамцев.

Глава 12

Пацаны, пацаны, вы – пацачики,
И не спится участковому в кичманчике.
Где понты, там и менты, а менты всегда хитры.
Заломали, суки, руки вертухайчики!