Благословленная

В памяти всплыл момент, как бог мёртвых, прикрытый иллюзией хозяина дома, взмахнул рукой перед дверью мастерской. Видимо тогда-то замочек магический и накрылся. Резко почувствовала себе Машей из сказки про «трёх медведей», потому что дальше определённо должно последовать: «кто сидел на моём столе» или же «кто трогал мои заготовки». Но моё чутьё дало сбой, потому что Иулиан собственной персоной нарисовался на пороге кухни. Гневно сверкая на меня глазами, сжимая и разжимая кулаки и тяжело дыша. Прямо за его спиной маячила с довольной улыбкой невеста, пока ещё незнающая, что она рискует получить приставку «бывшая». А чуть дальше по коридору я заметила Ясину, которая виновато развела руками «мол, не успела я» и, подмигнув, приложила палец к губам. То есть терпи молча, пока мужчина выпустит пар. Мне от этого намёка легче не стало, потому что под стол я уже наполовину сползла. И любой бы в этот момент поступил также. Абсолютно любой! Потому что искусник орал так, что я удивилась, как стаканы не потрескались. А уж те выражения, которые он использовал, и вовсе подвергли меня в культурный шок. В том смысле, что прожив два года в общежитии с тонкими стенами и слушая пьяный мат соседей по несчастью, я себе и вообразить не могла, что речь может быть настолько богатой. Хуже всего было то, что орали на меня возможно и за дело, всё-таки в мастерской я была без спроса. Но кто ж знал, что искусник окажется не настоящим, а настоящего искусника моя вылазка взбесит настолько, что спустя пять минут и бесчисленное количество непечатных выражений, он, схватившись за сердце и простонав «мои заготовки», съедет по косяку вниз. А потом и вовсе, прикрывая глаза и продолжая держаться за сердце, начнёт рассказывать о том, как переживал из-за моего исчезновения и никак не мог дождаться, когда уляжется магическая буря, чтобы переместиться домой. Он говорил так, словно выплёскивал всю горечь, накопившуюся внутри, и осознание этого определённо не могло прибавить мне радости. Мне стало стыдно за то, что от моего присутствия пользы нет никакой, а проблемы так и сыплются, и я уже собралась начинать оправдываться. Но именно этот момент выбрала Ясина, чтобы тихонько, но мстительно так заметить, рассматривая лицо брата.

— Вообще-то Лена не одна туда ходила, а с богом мёртвых.

Искусник побледнел, открыл было рот, но так ничего не сказав, закрыл. Видимо выдохся после всего, что он уже успел наговорить. А вот Ясина она ещё и руки на груди сложила, прищурилась и практически пропела.

— Надо было сначала меня выслушать, а не бежать, мимолётно меня обняв, и проверять свои творения.

— Я не проверять бежал, — обиженно заметил мужчина и тихо виновато добавил, — просто меня посетила идея, как сделать портал переноса более стабильным и ощущения при переходе не такими неприятными.

— Ладно, прощаю. — «Смиловистилась» Ясина и ехидно добавила, — но только я.

Взгляд, полный невыразимой муки, от осознания собственной ошибки, и чистейшего смятения переместился на меня, и я таки икнула сперепугу. Всё же когда на тебя орут, да ещё и за дело, оно как-то понятно и легче переносится. А вот когда, запинаясь, пытаются попросить прощения... Тут уж не знаю, кто себя более неловко чувствовал — хозяин дома, допустивший такой конфуз и сейчас старающийся исправить свою ошибку или же я, покрывающаяся красными пятнами смущения под злобное сопение невесты искусника. Что-то мне подсказывает, что он перед ней ни разу так не извинялся, как распирается сейчас передо мной. Ясина была единственной, кто откровенно радовался сложившейся ситуацией. Она же и вставляла едкие реплики, помогая брату подбирать слова. Я честно пыталась остановить извинения Иулиана, но он как заведённый всё извинялся и извинялся...

«Весёлая семейка», — мысленно ужаснулась, присматриваясь к единственной подруге с новой открывшейся стороны. Я, конечно, понимаю, что она могла обидеться на искусника за то, что он её обделил братской любовью и вместо крепких объятий кинулся в мастерскую. Но надо же делать скидку на его «гениальность», когда Иулиана накрывает с головой.

— Всё, хватит! — Истерично вскрикнула Ангелия.

Видимо её тонкая душевная организация больше не могла выдержать. И я ей даже была благодарна, потому что сама уже не знала куда деться, чтобы остановить это словоизлияние. Ведь выглядел искусник настолько искренним и несчастным, что мне уже самой давно хотелось извиниться за что-нибудь. Я закивала, выражая полное согласие.

— Ты точно не обижаешься? — Глухо поинтересовался единственный мужчина на кухне, которому прибавление в семействе стоило несколько сотен, если не тысяч, потраченных нервных клеток.

— Точно.