Благодать и величие

Как бы близко мы ни были, я могла видеть его глаза, действительно видеть их, так как мне не нужно было беспокоиться о том, что он бросит меня куда-нибудь.

— Твои глаза, — я наклонилась так, что наши носы почти соприкоснулись. Я прищурилась. — Ух, ты.

Его руки опустились на мои бёдра.

— Что? Я их не видел.

Разве на Небесах нет зеркал? А ещё лучше, разве он не смотрел в зеркало с тех пор, как… с тех пор, как Пал? Я коснулась его щеки.

— Они действительно голубые. Как очень, очень синие, — сказала я ему, в полной растерянности, когда дело дошло до использования описательных слов. — Но за твоими зрачками есть… белое золото. Я вижу только его кромки. Это благодать. Я замечала это раньше, но чтобы действительно увидеть это так? Я просто никогда не видела ничего подобного.

Густые ресницы опустились, прикрывая его глаза, когда он повернул голову и прижался щекой к моей ладони.

— Насколько это заметно?

— Ты действительно не смотрел на себя в последнее время?

— Нет…

— Что? — когда он не ответил, я повернула его лицо к своему. — Что, Зейн?

— Мне кажется, я избегал своего отражения, — его глаза открылись, но его взгляд был сосредоточен за моей спиной. — Я не знаю, почему. Я даже не знаю, был ли это сознательный выбор или это был я, но кем я стал… даже тогда я не хотел видеть себя. Это, вероятно, не имеет смысла.

— Так и есть.

Боль пронзила моё сердце, когда я провела большим пальцем по его челюсти.

— Ты помнишь, какими были последние два дня?

Зейн долго не отвечал.

— Было много путаницы. Много чувств и мыслей, которых я не понимал, но всё это было очень поглощающим. Только так я могу описать это и то, что я чувствовал… — его челюсть напряглась под моей ладонью. — Было так много гнева и высокомерия, и это, я не знаю… чувство извращённой праведности? Как будто у меня внезапно появилась вся эта ненависть к ангелам и всему, в чём есть благодать, но я также ненавидел демонов, всех демонов. Я верил, что я лучше демонов и даже больше… Я не знаю. Более осведомлённым, чем те, кто не Пал? Я просто ненавидел всё и всех, и это было похоже… например, осознавать, что я делаю и говорю, и либо не связываться с этим, либо не понимать этого.

Всё тело Зейна напряглось, когда он продолжил.

— Они предупреждали меня, что это может случиться, но я думал, что смогу справиться с этим. Наверное, у меня уже была здоровая доза высокомерия, но я даже не могу описать, каково это было, когда на меня обрушились все эти… сильные, сильные эмоции, которые внезапно показались правильными, как будто они всегда были частью меня. Эта вера в то, что я судья и присяжный и могу делать всё, что захочу, когда захочу.

— Ты говоришь, как большинство людей, — сказал я.

Его смех был сухим и коротким.

— Но я… Я помню, что я сделал, — сказал он, и в его голосе прозвучало чувство вины. — Когда я увидел тебя после того, как Пал? — его глаза снова закрылись. — Я узнал тебя. Когда я увидел тебя, я узнал тебя и твоё имя, а потом я просто потерял эти воспоминания. Причину, по которой ты была важна для меня. Ты была врагом, которого я должен был… — линии напряжения обхватили кожу вокруг его рта. — Я должен был победить. Это всё, что я знал, пока ты не поцеловала меня в парке, и я не знаю, как это объяснить, но это было похоже на удар током. Внезапно на меня обрушились все эти другие эмоции, которые не были ненавистью, и когда я снова увидел тебя, в том бассейне? Я всё ещё не понимал, что чувствую, но всё, что я знал в тот момент, это ты. Всё, что я знал, это то, что я хотел тебя. Что я хотел тебя, и это был я. Зейн, — его глаза открылись, встретившись с моими. — Мне просто чертовски жаль, Тринити. Я знаю, что я сделал. Я знаю, как ты пыталась связаться со мной, и я…

— Прекрати, — я обхватила его лицо руками. — Не делай этого с собой. Это был не ты.

— Но это было так, — тихо сказал он, поднимая руки вверх по моим рукам. — Это был я, Трин. Я был там…

— И именно поэтому ты никогда по-настоящему не обижал меня.

— Никогда не причинял тебе вреда?

К чувству вины присоединилось недоверие.

— Я швырял тебя, как тряпичную куклу.

— Ну, я бы не стала заходить так далеко, — пробормотала я, хотя это было правдой.

Он проигнорировал это.

— Я угрожал тебе… я угрожал тебе не раз, — его взгляд опустился, и когда он заговорил, его голос надломился. — Я схватил руками твою шею. Я не могу этого не видеть.

Моё сердце заплакало, когда я наклонилась, прижимаясь лбом к его лбу.

— Ты не виноват, Зейн. Ты должен понять это, и ты должен осознать, что ты сделал. Ты мог причинить мне сильную боль. Ты мог убить меня в любой момент, но не сделал этого. Это потому, что ты был там, верно? Это ты остановился. Это ты появился и убил того Упыря, и это ты пришёл на крышу.

— Я бросил тебя в бассейн.