Благодать и величие

Во второй раз мир снова остановился. Я не осознавала, что двигаюсь. Ноющий протест мышц и костей не остановил меня, когда я бросилась на него. Или пыталась это сделать. Я потеряла равновесие, мои движения были слишком резкими и жёсткими, и это больше походило на падение на него…

Он был размытым пятном скорости, когда рванулся вперёд, двигаясь так быстро, что у меня даже не было шанса испугаться. Он поймал меня, его руки обвились вокруг меня, и в тот момент, когда мои руки коснулись обнажённой кожи его груди, я поняла.

Это был он. Это была его кожа на моих ладонях, и она была тёплой, больше не прохладной на ощупь, его дыхание скользило по моей щеке. Это он обнимал меня.

Это был Зейн.

ГЛАВА 16

Каким-то образом мы снова оказались на земле, но на этот раз Зейн сидел прямо, а я сидела у него на коленях. Я превратилась в осьминога, обхватив ногами его бёдра и руками его плечи.

— Ты действительно помнишь, — прошептала я, уткнувшись лицом в его шею.

Каждый мой вдох был полон им.

— Я помню, как впервые увидел тебя, — сказал он, и я вздрогнула, почувствовав, как его рука обхватила мой затылок. — Ты пряталась за занавеской, где тебе не полагалось быть. Ты подслушивала.

— Я не подслушивала, — возразила я, мои слова были в основном приглушены его кожей.

Он усмехнулся, и хотя это прозвучало хрипло и неуверенно, это сделало странные и удивительные вещи с моим сердцем. Это был не тот холодный, апатичный смех Падшего.

— Ты совершенно точно подслушивала.

Совершенно точно.

— Я также помню, что ты замахнулась на меня, когда я попытался представиться.

Я нахмурилась, уткнувшись ему в шею.

— Это потому, что ты подкрался ко мне ночью, посреди леса.

— Ты хотела сказать, что была не очень наблюдательна, и поправь меня, если я ошибаюсь, это не я подкрадывался, — поддразнил он.

— Ты ошибаешься, — я сжала его крепче.

В ответ он поцеловал меня в макушку.

— Я помню, как ты впервые показалась. Мы были в кабинете Тьерри, и я думаю, что Николай, возможно, подавился собственным вдохом. Я помню, как ты в первый раз довела меня до сердечного приступа. Это было после того, как ты рассказала мне о своём зрении.

Уголки моих губ приподнялись. Не желая, чтобы он подумал, что я, ну, не способна после того, как сбросила всю эту слепую бомбу, я взлетела и прыгнула с одной крыши на другую. Он вёл себя так, как будто не был очень доволен этим, но я знала, что он был тайно доволен, восхищён и взволнован.

— И я помню ту ночь, когда ты помогла вытащить из меня когти беса, — его голос стал глубже, и на этот раз моя дрожь была связана с воспоминаниями о нём и обо мне, в его ванной и в его постели. — Теперь я всё это помню — эти чувства и воспоминания являются частью меня.

Я не могла говорить, зажмурив глаза от нахлынувших эмоций. Все мои чувства сосредоточились на ощущении его кожи под моими пальцами. Его тело было таким же тёплым, как и раньше, и даже горячее, чем у обычного человека. Дрожащими руками я провела вниз, по его груди, останавливаясь над сердцем.

Его сердце сильно билось в моей ладони.

Это действительно сработало.

Трон не лгал. Старуха не дала мне какое-то дурацкое заклинание. Я не напортачила. Это действительно сработало.

Слёзы вырвались на свободу, и остановить их было невозможно. Я распахнулась настежь, и вся безнадёжность и отчаяние, печаль и горе обрушились на облегчение и бьющуюся радость, выплескивающуюся из меня. Я попыталась обуздать всё это. Это был счастливый момент, хороший момент, и мне не нужно было тратить его на то, чтобы утопить Зейна в своих слезах, но я не могла остановиться.

Зейн прижался щекой к моей голове. Он заговорил, когда моё тело затряслось, высвобождая все сдерживаемые эмоции, которые я едва могла сдерживать с того момента, как потеряла его. Я понятия не имела, что он сказал. Он мог бы сказать мне в этот момент, что он был наполовину утконосом, и мне было бы всё равно. Я подняла руки, погрузив пальцы в мягкие пряди его волос.

— Твои слёзы убивают меня, — сказал он, и это я полностью поняла. — Убивают меня.

Это был Зейн.

Это был Зейн.

Это был Зейн.

Это было всё, о чём я могла думать, впитывая его прикосновения. Зейн был жив, он вернулся, и это был действительно он. Я не знаю, сколько времени прошло, пока Зейн продолжал шептать мне, нежно укачивая нас, в то время как я плакала так, что затопила весь город Вашингтон, округ Колумбия. В конце концов, после того, что казалось абсурдным количеством времени, слёзы уменьшились, и дрожь, которая проходила через меня каждые пару секунд, прекратилась. Я могла дышать. Наконец-то я смогла дышать.

Зейн осторожно отвёл моё лицо от своей шеи. Моргая, пока его черты не прояснились, я вздрогнула, когда протянула руку, обхватив пальцами его запястья.

— Мне жаль. Я просто… ты жив, и это ты, и я так счастлива, и я не могу перестать плакать, потому что, что, если это какой-то сверхдетальный сон? Это кажется более правдоподобным. Я потеряла тебя, и когда ты вернулся, я подумала…