Благие намерения

На самом деле путь не был труден, даже жара немного спала. Дарби посадил Милла на лошадь перед собой, и эльф, казалось, продолжал спать всю дорогу, оставаясь вялым и словно бы выжатым. Но не отказывался ни от чая, ни от еды, и это Сеглера порадовало. Пара дней – и все придет в норму.

Так и оказалось. Они еще не добрались до города, когда Милл заметно повеселел. Его еще пошатывало от слабости, но в целом он держался хорошо. Воспользовавшись этим, Тимаш снова пристал: что это было такое. Миллу тоже не хотелось говорить, но он пересилил себя и неохотно ответил:

– Такая…. такая хрень, которую и врагу не пожелаешь.

Дарби вздохнул.

– Однажды мы сдуру подрядились на авантюру похлеще посещения Исчезающего дома. Нам заказали скорлупу от яйца дракона. Мы подумали: ну скорлупа – это не страшно, зачем она драконам нужна-то… да и гнездо покинуто, как нас уверили. Поднялись мы в горы. Место красивое… тихое такое. Представьте: вокруг скалы, а тут ровная площадка, трава роскошная, деревья, цветов уйма, аж глаз режет, – и тишина… Но живая такая тишина: пчелы жужжат, птицы поют. По птицам мы и поняли, что дела плохи. Когда они заголосили. Гнездо, может, и было заброшенным, да вот только вернулись драконы. Свежие яйца откладывать, наверное.

– Как я в эту щель забился, не помню, – усмехнулся Милл. – А дракон меня оттуда выцарапать пытался. Когтем зацепил. – Он погладил место ожога. – Я взвыл… ну а Дарби у нас умный, решил на дракона с мечом пойти. Так что не помню, и как выбрался из щели. Бежать надо было, а не…

– От дракона? – флегматично осведомился Дарби. – Мне показалось, что они все равно быстрее летают.

Не в первый раз они, видно, это обсуждали. Милл покачал головой.

– Ну наверное… В общем, скачем мы по полянке, на каждого по дракону, самое время о былом подумать… В меня сволочь эта огнем плюнула, я еще увернуться сумел, но бок вон как опалило. Больно было – жуть, я и соображать перестал, и вообще… А потом вижу – дракон над Дарби нависает… и все. Дальше как отрезало.

– Ага, – подхватил Дарби. – Мне бы на дракона смотреть, да ведь незачем, или сожрет, или спалит, или растопчет – все едино. Вот я на Милла и смотрел. Напоследок. И вижу: он встает… рубашка сгорела, ожог такой страшенный, издалека видать, ну просто мясо обугленное, даже запах чувствовал. Ну вот, стоит он, такой спокойный-спокойный, будто и не здесь, волосы шевелятся, словно под ветром – а ветра-то и нет, точно как в этот раз, только воздух дрожит и сгущается, а потом идет от него, словно волны от камня, брошенного в воду. И драконы падают. Оба. А там и Милл падает. Не спрашивайте, как я его дотащил до городка. Как живым дотащил. Лекаря приволок. Тот его осмотрел, башкой покрутил: не жилец, мол, но в помощи не отказал, мазь дал. Рану от когтя зашивать не пришлось, потому как кровь уже не текла – все сосуды обгорели. Страшный ожог был, ребята. Я смотрел и понимал, что он не выживет. Вот тогда я и узнал об этом его способе: не стонать, не жаловаться. Говорил, вроде как боль уходит, если делать вид, что ее нет. У меня так не получается.

– А у меня – ничего, получается. Плохо было, скрывать не стану. С деньгами у нас не густо… хотя пару обломков скорлупы мы успели прихватить. Дарби комнатенку снял, крохотную, под самым чердаком, чтоб подешевле. Ухаживал за мной … ни одна сиделка так не сумеет. Только все равно… Я и не умирал, и не жил, так, где-то между. Полтора месяца протянул…

– Помню, как он мечтательно сказал: так умереть хочется… Я испугался, а он мне: нет, я тебя не оставлю, не надейся… И вдруг в один прекрасный момент открывается дверь и заходит господин в черном. Осматривается, принюхивается и сразу говорит: я постараюсь вам помочь, но слушаться меня надо безоговорочно. В общем, оказался это маг, причем еще лекарь отличный. Забрал нас к себе. Комнату для Милла особую приготовил: такую чистую, что мы переодевались, прежде чем туда зайти. Повязки все снял… Сказал, что некроз тканей уже начался, надо срезать, и срезал, да много, а потом не велел даже заикаться о повязках. Милла знобило все время, так в комнате топили, словно зимой, хотя уже лето стояло. Мази какие-то особенные, самим придуманные, применял. И только через месяц вздохнул с облегчением: выживет. Калекой перекошенным остаться может, но есть шанс – надо постоянно, три раза в день мазь втирать. Ну, магию тоже применял – мясо ж до костей сожжено было, вот он поспособствовал немножко, чтоб оно снова появилось.

– Сказал, что вместо платы мы ему все-все должны подробно рассказать. Мне-то рассказывать нечего – не помню… Так что описывал все Дарби, а я старательно вспоминал все, что чувствовал. А что я чувствовал, кроме бессильной ярости, спрашивается… В общем, после целой недели расспросов он вздохнул и сказал горестно: это у тебя стихийная магия, малыш…

Он замолчал. Горестно – это правильно. Есть повод горевать.

– Магия? – не понял Тимаш. – Так ты типа маг, что ли?

Милл покачал головой. Золотисто-зеленые глаза были печальны. Сеглер пояснил: