Благие намерения

Побрякивая наручниками и помахивая дубинками черноголовые безликие чудища вразвалку двинулись обратно. Уже было видно, кто это там ими командует. Толстячок-майор дирижировал построением с помощью свободной от мегафона руки.

- Повторяю задачу… Середина цепи - отсюда досюда - это группа захвата. Нацелена на главарей. Вот на них… - И толстячок ткнул левой рукой туда, где метрах в тридцати спокойно стояли и перекуривали несколько милицейских чинов. - По команде «бегом» фланги охватывают толпу… Группа захвата врезается в центр и берет зачинщиков… Р-ряйсь!.. Арш!..

Глотки снова исторгли страшный нечеловеческий выдох, от которого, право, на спине начинала елозить шкура.

- Толпа!..

Идущие в цепи вскинули на уровень груди резиновые палки, прочно зажатые в обеих руках. В смуглом от грязи лице бомжа что-то дернулось, а губы горестно поджались. Несомненно с толпой он отождествлял именно себя, а не перекуривающих в отдалении ментов.

Стоял солнечный апрельский денек. Повсюду лезли на свет Божий крохотные некрещеные листики, деревья были нежно зелены и прозрачны. Самая погодка для тренажа.

- Бегом… арш!

Цепь заколебалась, хлынула, смыкаясь вокруг равнодушных к происходящему курильщиков. Замелькали резиновые палки, кроша и рассекая прядки сигаретного дыма, после чего красные береты снова двинулись вразвалочку на исходный рубеж.

Подавленный увиденным зевака повернулся и, горестно ссутулясь, побрел себе дальше. И правильно. Соображать надо, куда можно близко подходить, куда нельзя… Хотя что им один бомж! Им демонстрацию подавай…

Дворами, избегая выбираться на улицы, он извилисто пронизал два квартала и вышел к неприметной пятиэтажке хрущевского архитектурного стиля, где уже который раз в сильном сомнении оглядел свой наряд и даже попробовал оттереть наиболее мерзкую грязевую блямбу. Тогда-то и налетел на него (точнее - почти налетел) некий прилично одетый прохожий, стремительным шагом направлявшийся к одному из подъездов пятиэтажки.

Шарахнулся, хотел обойти, потом вдруг всмотрелся - и остолбенел.

- Лешка?.. Ты откуда такой?..

- Из ментовки… - последовал мрачный ответ.

- Не по-нял!.. Это что, в связи с-с… с тем, о чем мы тогда?..

- Нет, - сердито скосоротившись, бросил тот, кого назвали Лешкой. - Это совсем в другой связи. Хотя и с этим тоже… А ты тут чего?..

- Так номер же вышел!.. - ликующе вскричал прилично одетый, выдергивая из наплечной сумки какую-то газетенку. Был он носат, ушаст и порывист в движениях. - Да ты что, в киоски еще не заглядывал?.. Нарасхват идет!..

- Да вот не поставили как-то, знаешь, киоска в камере… - с безобразной ухмылкой отвечал ему странный знакомый. - Авторский экземпляр, что ли? - коротко взглянув на победно поднятую газету, спросил он. - Миле несешь?..

- Ну да! Обрадовать-то - надо… Нам с ней еще работать и работать! Читатели с утра оба телефона в редакции оборвали - номер экстрасенса спрашивают… А ты чего мнешься, не заходишь?..

- Паш, ты слепой, что ли?.. - вспылил тот. - Не усек еще, в каком я виде?..

- Забежал бы домой, переоделся…

- Домой?.. - Лешка посопел, болезненно поморщился, почесал затылок сквозь лыжную шапочку. - А, ладно!.. - решился он вдруг. - Будь что будет! Пошли!..

И твердым шагом направился к подъезду.

* * *

Следует отдать должное Миле, сенсационный номер Пашиной газеты да еще и с фотографией взволновал ее гораздо меньше, чем постигшее Алексея несчастье. Паша Глотов был даже слегка обижен таким невниманием к прессе. Жертву милицейского произвола немедленно сунули в ванну, а одежду ее - сначала в бачок с каким-то едким раствором, потом в стиральную машину.

Паше определенно срывали триумф. Вечно этот Колодников все испортит. Угораздило же их встретиться перед домом!..

Когда Алексей в просторном махровом халате (ранее принадлежавшем, будем надеяться, Милиному мужу, а не кому другому) ступил в кухню, рубашка его и носки уже сохли над газовой плитой, а с куртки счищались последние пятна грязи. Где сохли свитер и джинсы - неизвестно… Паша Глотов с кислой физиономией и оскорбленно выпрямленной спиной сидел у стола, на краешке которого тонко благоухал типографской краской авторский экземпляр газеты «Спокойной ночи!» Бросался в глаза подзаголовок рядом с портретом: «ЭКСТРАСЕНС УТВЕРЖДАЕТ: МИРОВАЯ АСТРАЛЬНАЯ ВОЙНА УЖЕ НАЧАЛАСЬ». Мила на фотографии выглядела загадочной и какой-то даже отрешенной. Не то что в жизни…

- Слушай, вас же там, наверное, не кормили!.. - всполошилась она. - Есть будешь?

- Я бы даже выпил, - хмуро сообщил Колодников.

Паша полез в наплечную сумку и выставил на стол бутылку сухого, несомненно, прихваченную, чтобы обмыть дебют.

- Мог бы взять и покрепче… - ворчливо заметил Алексей. - Я ведь теперь дебошир и алкоголик…

Паша поколебался и, несколько насупившись, вынул из наплечной сумки еще и бутылку водки.

Впрочем, стоило Колодникову завести разговор о своих злоключениях в камере, глаза Паши Глотова вспыхнули, и репортер, мигом излечась от хандры, включил диктофон.