Благие намерения

Он нахмурился и не ответил. Алият буквально выжимала из него при всех роковое слово, сама его произнести не решаясь. Он оглядел суровые, встревоженные лица, скрытые повязками почти до глаз. Все прекрасно понимали, о чем идет речь. На севере - горы, исток жизни, родина предков. А на юге - море, царство мертвых… Так даже и на картах обозначено.

- Ну что… - проговорил он наконец, недовольно щурясь на пару напряженно вытянувшихся над песком металлических змей, ближе к горизонту истончающихся подобно лезвию копья. Дрожал раскаленный воздух, и казалось, что оцепеневшие змеи мелко подергивают хвостами. - С Пальмовой Дорогой, видимо, все кончено, и я вам больше не владыка… Стало быть, мы с вами снова разбойнички. Никто сейчас за нами не гонится, так что сядем в кружок да потолкуем…

Расположились прямо на песке, расстелив коврики в длинной вечерней тени «Самума». На борту оставили всего нескольких человек, хотя даже и эта предосторожность смысла не имела. Вряд ли кто-нибудь еще рискнул бы углубиться в запретные для всех пески.

- Давайте думать, - хмуро говорил Ар-Шарлахи. - На запад нам дороги нет, через трубы мы «Самум» никак не перетащим. Значит, этот путь отпадает. Уже легче… Можно двинуться на восток, а потом взять севернее, то есть вернуться по своим следам…

Сидящие переглянулись, кто-то покряхтел осторожно. Улькар наверняка послал подкрепление своим караванам, погибшим вместе с ополчением Пальмовой Дороги. Идти сейчас к месту битвы означало прямиком попасть в лапы голорылым. Можно, конечно, взять восточнее, обогнув опасные пески, но что это даст? Жители оазисов сейчас смертельно напуганы, они просто выдадут бывшего своего владыку вместе с сообщниками, чтобы избегнуть государевой кары…

- Что молчите?

- А что говорить?.. - проворчал Айча. - Проще уж самим в бархан закопаться…

- Улькар в барханы не зарывает, - холодно поправил Ар-Шарлахи. - Улькар выводит в пустыню и сжигает боевыми щитами…

Кто-то хмыкнул. Большое утешение…

- И стало быть, остаются два пути, - невозмутимо продолжал Ар-Шарлахи, других мнений так и не услышав. - И оба вдоль труб…

Сидящие шевельнулись беспокойно, пробежал шепоток.

- На севере у нас - кивающие молоты. Что это такое, вы уже немного знаете. Были. Тронуть они нас скорее всего не тронут, но вряд ли нам обрадуются. Самое большее - пропустят беспрепятственно…

- В Турклу? - безнадежно предположил кто-то. Вокруг него злобно зашумели, завозились.

- Вот там-то всех и повяжут! Забыл, что ли, как в прошлый раз вышло?..

- Илийзу спроси! Он тебе все точнехонько разобъяснит…

- Придумал: в Турклу!..

Ар-Шарлахи подождал, пока гомон стихнет.

- А можно вообще никуда не идти, - сказал он. - Оставаться здесь, пока провиант не кончится… Кстати, как у нас с провиантом?

- Дней на десять, - буркнул Ард-Гев. - Под завязку нагружены…

- Ну вот… Стало быть, десять дней мы можем здесь сидеть на своих задницах и думать, что делать дальше.

- Да не тяни ты, Шарлах! - жалобно выкрикнули из задних рядов. - Сразу уж добивай, не жалей, чего там!.. К морю, что ли, собрался?

- К морю, - твердо сказал Ар-Шарлахи. Все давно уже ждали этого слова. Может быть, именно поэтому взрыв возмущения не удался, хотя кое-кто даже вскочил на ноги. Кричать - кричали, но опять-таки как-то слишком уж безнадежно.

- Бунт из-за чего поднимали, а? На «Самуме», а? Из-за того же и поднимали, чтобы к морю не идти! А теперь? Сами, да?..

- Вам с Алият хорошо! Вы вон заговоренные! Вам что к морю, что в Турклу… А нам?..

Ар-Шарлахи поднял руку, и галдеж на секунду смолк.

- Так я и вас заговорил, - глядя открыто и нагло, сказал он. - И вас, и корабль.

Все обмерли. Вскочившие, не сводя очумелых глаз с главаря, опускались один за другим, нашаривая нетвердой рукой свой коврик.

- Слушайте, а ведь верно!.. - вымолвил кто-то. - После битвы-то, а? Мы ведь только одни и уцелели…

Несколько секунд прошло в мертвом, как пустыня, молчании. Наконец прозвучал одинокий страдальческий голос:

- Все равно что-то… боязно…

- Вот в том-то и дело, - кряхтя, ответили ему. - Туда - боязно, обратно - страшно… Вот и думай тут…

Думали всю ночь. Сквозь тонкие переборки в каюту Ар-Шарлахи то и дело проникали отдаленные выкрики, взрывы ругани, а однажды, кажется, даже хлесткий звук затрещины. Под утро угомонились, так, по-видимому, ничего и не решив. Да он и сам, честно говоря, не знал, на что решиться. Поход к морю «разрисованные» могли счесть открытым вызовом, а уж как они поступают с теми, кто им неугоден, Ар-Шарлахи видел. Причем не раз…

Иллюминатор стал серым, потом начал наливаться синевой. В каюте было уже совсем светло. Рядом тихо посапывала Алият. Осторожно, чтобы не разбудить, Ар-Шарлахи сел на низком и когда-то просторном ложе, достал из-под подушки черепашку Кахираба и, включив, повел металлический, похожий на заклепку бугорок вдоль прорези. Алият тут же открыла глаза и, недовольно что-то пробормотав, перевернулась на другой бок.