Война Англии против Французской революции велась главным образом за обладание этими рынками, хотя она приукрашивалась многочисленными речами о торжестве беззакония, неумеренном честолюбии и смертоубийстве божественных избранников. В заявлении, которым господин Питт-младший провозглашал эту войну, единственным действительным актом, направленным против французского правительства, было открытие Шельды, сделавшее Антверпен, закрытый по договору для коммерческих судов (когда южные Нидерланды стали австрийскими), торговым портом. Таким образом, серия «революционных конфликтов» между Англией и Францией представляла собой продолжение в новых условиях былой борьбы, вечного английского стремления стать единовластным хозяином на рынке доставки отечественных и колониальных товаров на континент, а в конечном итоге установить и сохранить коммерческую монополию, монополию золота. Вплоть до того дня, когда генерал Бонапарт отправился к Ла-Маншу, эта борьба шла по обычному курсу: английский флот разбивал французов на морях, английские экспедиции нападали на французские владения в колониях, английские деньги снабжали сухопутные армии, враждебные Франции, и английские банкиры жирели на сделках, совершаемых в инфраструктуре международного долга.
Такова была система, которую Бонапарт решил сломать, получив для Франции новые территории – колонии, принадлежащие только ей. Даже если новые владения империи не решат проблему дефицита колониальных товаров, они хотя бы обеспечат страну средством обмена, кроме золота, которое косвенно выкачивалось из страны даже в военное время. Если Франция хотела закрепить результаты своей революции, без подобных мер было не обойтись. До того момента правительство в значительной степени финансировало свои потребности за счет конфискованного у церкви и дворянства имущества, но этот ресурс был уже на исходе. Что касается стратегии, то Бонапарт мыслил военными категориями дезинформации и быстродействия и рассчитал, что к тому времени, когда британцы смогут оказать сопротивление, им придется считаться с fait accompli[19] французского Египта и Мальтой в качестве сторожевого поста на путях сообщения.
Правительство Директории постановило, что египетская экспедиция решит серьезную проблему снабжения довольствием нескольких тысяч солдат, которые так долго защищали страну, что стали профессионалами, и одобрило переброску войск. Но Бонапарт упустил из виду агрессивную стратегию новой плеяды британских адмиралов, а его дезинформация оказалась слишком убедительной. Оснащение тяжелых морских судов в Тулоне подавалось как подготовка к походу на Ирландию, и британцы попались на обман. Но вместо того, чтобы снять блокаду с Кадиса и пролива Гибралтар, чтобы прикрыть подходы к Ла-Маншу, лорд Сент-Винсент, адмирал гибралтарского флота, выдвинул в Средиземное море эскадру из тринадцати линкоров и одного пятидесятника, приказав ей найти тулонскую флотилию и уничтожить ее.
Командовал эскадрой невысокий однорукий и одноглазый моряк по имени Гораций Нельсон, которому недавно присвоили адмиральский чин за отвагу в действиях против испанцев. Факты свидетельствуют о том, что назначением он был обязан личному вмешательству слабоумного старика Георга III, питавшего слабость к Нельсону и не подозревавшему о некоторых его выдающихся качествах. Нельсон был готов буквально исполнить приказ об уничтожении врага, а не просто разгромить его или разрушить его планы, как поступали все флотоводцы прошлого, за исключением Сюффрена. Ему нужно было все; как-то он написал: «Если бы мы захватили десять парусников, а одиннадцатому дали сбежать, притом было бы возможно догнать его, я ни за что не сказал бы, что дело хорошо сделано». Во-вторых, он называл своих капитанов «братством» и относился к ним как к братьям. Сегодня трудно понять, что это значило в 1798 году. Поскольку уже более столетия после любого морского сражения, где британцы (как это обычно бывало) одерживали победу, следовал военно-морской трибунал, который судил капитана, справившегося хуже остальных, и награждал его утешительным призом – отставкой. Это вошло в обычай, как порка и боевые инструкции. Нельсон же постановил, что «капитан, ставящий корабль борт о борт с противником, не может совершить большой ошибки», и предоставил своему «братству» возможность действовать по собственному усмотрению, ограничив их распоряжениями самого общего характера.