Битвы далёкого севера

Ночью Беляеву приснился кошмар. Он снова был на орбите Сатурна, болтался с пробитым скафандром над корявой каменной глыбой, в ушах звучали крики Сандерса и Приходько. Их тащило вниз, к ледовым кольцам. Штайнер молчал. С разбитым шлемом он, растопырив руки, нёсся, кувыркаясь от удара камня, прямо на изрытый кратерами Мимас.

Беляев проснулся, потирая грудь. Сердце бешено колотилось, так, что грохот отдавался в висках. Попил воды, посидел на балконе, глядя на блестящую под огромными звёздами гладь Средиземного моря. Успокоился и прилёг.

Мигнул экран телефона, лежавшего на прикроватной тумбочке. Номер был незнаком.

– Слушаю, – недовольно ответил Беляев.

– Привет, Юджен, это Торанага, – услышал он. – Я слышал, тебе космическую яхту подарили?

– Да, это так.

– Решил поздравить тебя с хорошим подарком, только и всего. Не разбудил, кстати?

– Спасибо, адмирал, – Беляев улыбнулся. – Только рано поздравляешь. Яхта на доработке стоит, в Иркутске, на заводе.

– Ну тогда отдыхай, Юджен, жду звонка.

– До свидания, Торанага.

Беляев вспоминал, где изуродовало Торанагу. Тот уже был адмиралом и командовал отрядом первой линии. Ах, да. Меркурий. Его проклятые Огненные Углы. Там, где за два года до этого погибла группа геодезистов. Снова внезапный камнепад с неба. Но техника в этот раз выдержала, хотя и всю её разбило. Никто не погиб, но покалечились все. Беляев на своём транспортнике тогда притащил к Меркурию медицинский реанимационный центр. Побитых камнепадом лечили прямо на планете.

– Всё-таки в каботаже гораздо спокойней, – думал Беляев, лёжа в постели. – Вот и здоровья у меня навалом, и вилла на Средиземье, и денег полно. Правильно сделал, что ушёл в грузовые перевозки.

Он прикрыл глаза, припоминая, кто из его выпуска ещё жив. Торанага, Нгуен, он без ног остался после взрыва баллонов в поясе астероидов, Ченков Саня, у этого глаза искусственные, где-то в Бразилии живёт. И что, это все? Из тридцати выпускников лётной космошколы? Да. Это все. Остальные погибли.

– Ну к чёрту эти подвиги, – зевнул Беляев. – Лучше быть богатым и здоровым, чем больным и знаменитым.

Он заснул.

Его яхта «Уралочка» бликовала синевой под солнечными лучами. Беляев внимательно рассматривал дюзы. Блестящие, с напылением из керамической брони, через первые же два часа полёта они навсегда станут чёрными, с оранжевыми отблесками. Так красит дюзы атомное пламя. Беляев, хотя и доверял техникам иркутского завода, одного из лучших в космолётостроении, но всегда проверял свой корабль. «От попки до макушки», как говаривал его приятель Боря Гриншпун. Он уже двенадцать лет лежит на военном кладбище Тель-Авива, а все космические штурманы знают поправку Гриншпуна при заходе к спутникам Юпитера по эклиптике. Дорогой ценой даются знания людям о космосе.

Внутри корабля всё в порядке. Каюты отделаны металлом под ливанский кедр, в рубке управления всё так, как он указал в спецификации. Всё дублировано трижды. Один пульт есть в его личной каюте. Можно рулить прямо с койки. Хорошо быть богатым. И ещё невиданное на грузовиках и прочих кораблях новшество. В рубке есть огромный иллюминатор. Прозрачный бронеметалл. Стоит просто невиданных денег, но заработок позволяет иметь. Такое только на военных космолётах, и то, высшего класса.

Теперь можно любоваться космосом по фронту не только через экран. Ненужная по большому счёту штука, но куда ещё деньги девать?

Яхта огромная, высотой около ста метров. Две трети отдано двигателям и механизмам, остальное жилые каюты, управление, склады, точнее баталерки, как принято говорить на государственном космофлоте.

– Вот на ней я и прокачусь, – Беляев похлопал «Уралочку» по опоре.

Вдалеке, с рабочего стола завода, стартовал спутниковоз.

– На Венеру потащился, – сказал старший техник. Он вместе с Беляевым ползал по яхте.

– Шестьдесят три спутника связи повёз, – Беляев прищурясь, наблюдал за стартом. – Сейчас проблем не будет у парней внизу.

– Внизу? – не понял техник.

– На планете, – пояснил Беляев. – Там мощные вихри, поднимают железистую пыль, нужны мощные сигналы с орбиты, чтобы пробиться.

– Бывали там? – спросил техник, приложив ладонь ко лбу, чтоб солнце не мешало смотреть на взлетающую ракету.

– Нет.

Именно из-за отсутствия связи на Венере лет двадцать назад погибли четверо сокурсников Беляева. Он как раз осваивал новую трассу Луна – Деймос, и узнал об этом, уже вернувшись на Землю. Его звали на похороны, он не пошёл. У каботажников в друзьях героев нет, сказал он тогда Боре Гриншпуну. Зря, конечно, так сказал, но сейчас уж ничего не вернёшь.

Через два месяца Беляев забрал яхту. Получил все разрешения и сделал пробный рейс до Луны. Корабль вёл себя отлично.

– Ну, сейчас можно и делом заняться, – сказал сам себе Беляев. Он сходил к нотариусу, заверил документы и вернувшись домой, взялся за телефон.

А через неделю «Уралочка», полностью готовая к дальнему маршруту, стартовала с мыса Канаверал с экипажем из пяти человек.

В ноябре в кабинете президента грузовой компании звякнул телефон.

Секретарша сообщила, что с ним хотят переговорить из полиции Гаваны.