Битва за небо

– Незаметно, – с готовностью ответил психотехник. – Сначала они станут полезными, затем дешевыми, распространятся повсюду и постепенно станут из причуды и роскоши необходимостью. Когда машины станут использоваться повсеместно, возникнет конфликт стилей мышления, человеческого и машинного. Но обучить машину чувствовать намного сложнее, чем самому приспособиться к ее холодной железной логике. Человек же по природе ленив и не любит сложных решений. Если мы выпустим джинна из бутылки и машины, подобные твоему аппарату, перестанут быть секретом, наши внуки и правнуки будут мало чем отличаться от этих механических слуг. Тьюринг говорил о тесте, благодаря которому можно опознать разум в машине. Наблюдатель при помощи записок общается на вольную тему с двумя собеседниками – человеком и машинной имитацией. Когда этот наблюдатель перестает понимать, где перед ним обманка, возникает машинный разум. Только вот задача эта имеет два решения, ведь сведение человека к машинному состоянию тоже делает его неотличимым от твоего автомата. Поэтому не слишком усердствуй на своем посту, Артур. Прогресс прогрессом, но всегда должны оставаться люди, которые сумеют воспользоваться его плодами. Люди, а не машины – вот что важно.

Аппарат за спиной инженера вздрогнул – Артур рефлекторно напрягся – и выдал на экран досье на Катани.

За капитаном калифорнийской полиции числилось столько подвигов, что список уходил за пределы монитора. За время работы на посту Катани изрядно навредил как якудзе, как и американской мафии. Чего стоил только арест мафиозного лидера Пьюзо, более известного под псевдонимами Супер-Марио и Слепой Пью. Газеты Нового Света целую неделю писали о перестрелке, сопровождавшей взятие мафиози в плен. А разгром наркопритона китайца Бо вообще стал сюжетом для синематографа.

– Храбрый человек, – признал Мерлин, когда Артур зачитал ему избранные места из досье. – Жалко, что слишком уж хороший. Такие долго не живут.

– И его в расход? – не поверил инженер. – Но как же так можно…

Взгляд Артура пробежал по дальней стене, где были развешаны портреты его предшественников, рыцарей Круглого стола. Неужели им тоже приходилось руководствоваться этой дьявольской логикой и обрекать на смерть тысячи людей?

– Пойми, Артур, – попробовал объяснить психотехник, догадываясь по голосу инженера о его душевном беспокойстве. – Наша работа такова, что человеческое приходится оставлять за порогом. Мы не люди, Артур, – мы винтики в огромной государственной машине. Поэтому срок дежурства каждого инженера составляет два года – большего срока не выдерживает психика. Ты отмечаешь сегодня сотый день, а человеческое уже требует выхода. Успокой его. Послушай пластинки, посмотри фотографии, почитай мемуары полководцев, им ведь тоже приходилось посылать людей на смерть. Помни слова на перстне царя Соломона: «Все проходит». И это тоже пройдет, не переживай. Только постарайся отделаться от мук совести малой кровью, а то на оставшиеся шестьсот тридцать дней может не хватить.

– Мудрый совет, – вздохнул Артур, когда психотехник повесил трубку.

Оставалось только воспользоваться тем способом, который испокон веков применяли многие люди чести, не имеющие возможности покаяться или покончить жизнь самоубийством. Шотландский виски действительно на какое-то время помог. Но, увы, только на какое-то время.

– Молодец!

Алексей посмотрел на улыбающегося Джонса, оглянулся назад, в шлюз к покинутому шару, снова окинул взглядом бледнокожего.

– Отныне ты зачислен младшим механиком в штат подводной лодки «Авраам Линкольн», – торжественно провозгласил Джонс и хлопнул в ладони. Из боковых отверстий тут же показались другие люди, такие же бледные, в темно-синей униформе, больше напоминавшей комбинезоны авиаторов. – Итак, Алекс… как там твоя фамилия?

Островский уже называл свою фамилию в домике смотрителя, но, видно, Джонс забыл об этой детали, а может, это было необходимо для какого-то местного ритуала.

– Айлендер.

– Итак, Алекс Айлендер, позволь представить тебе твоих коллег. На лодке работает шестеро механиков, трое из них сейчас перед тобой, двое спят после вахты и один ремонтирует третью компрессорную установку. Знакомься, Джон Голд, он старший механик и твой непосредственный начальник.

Вперед вышел долговязый человек с седыми, завязанными в аккуратный хвостик волосами. Островский успел заметить, что Голд слегка прихрамывает и бережет левую руку. Что на солнечном свету Джон не бывал дольше всех собравшихся, но, похоже, на поверхность и не стремится.

– Мастер на все руки, зоркий и остроумный Финн Макалистер, – продолжил представление мэтр Джонс.

Присутствие Финна, должно быть, замечалось всеми без особого труда – ирландец был широк в плечах, что при его низкорослости создавало комичный эффект.

– Пол Браун, наш сварщик-универсал.