Битва за любовь

Брови Филиппа слегка нахмурились и в голосе послышались металлические нотки:

— Но разве он не мог поручить кому-нибудь помогать вам и давать советы, пока вы не договоритесь с Леоном?

Кэтрин сказала извиняющимся тоном:

— Дело в том, что Хью очень серьезно относится к Тимоти, как к своему крестнику. Я боялась, что, если он будет думать, что нам нужна помощь, он может даже бросить свою работу. Он очень положительный человек, но я знаю, что для нас он сделает все. Поэтому, когда я писала ему, я сообщила, что остаюсь со своим братом, чтобы он не беспокоился за нас. На самом деле у брата мы прожили совсем недолго, потому что и мама живет с нами, а его жена не… — она осеклась, но потом добавила: — Я старалась все время делать как лучше и несколько дней назад написала Хью, что Тимоти и я теперь члены семьи мистера Верендера на Лазурном берегу.

Филипп задумчиво смотрел на нее, но молчал. Кэтрин сказала, что она прекрасно провела время, но теперь ей пора ехать. Иветта осталась сидеть, глядя на них, когда они встали.

— Филипп, ты не забыл, что обещал заехать за Марсель в шесть?

— Конечно не забыл. Я за ней заеду на обратном пути.

— Мне пришло в голову, что, может быть, Кэтрин захочет присоединиться к нам сегодня вечером.

— Спасибо, нет, — быстро ответила Кэтрин. — У меня дома есть дела.

Но Иветта продолжала смотреть на брата своим слегка коварным взглядом.

— Переубеди ее, Филипп. Может быть, она приедет, если ты попросишь.

— Не думаю, — кратко ответил он. — Мы уезжаем. Да, и пожалуйста, Иветта, только не надевай брюки вечером!

Она слегка надулась:

— Думаешь, я шокировала Марсель? Но я ей нравлюсь, и я ее тоже люблю. Так что, мой большой брат, не беспокойся. Ради тебя я буду в платье. До свидания, Кэтрин. Приезжайте!

Иветта помахала на прощанье, не поднимаясь из кресла. Из окна машины она казалась маленькой, похожей на эльфа и совсем молодой.

Глава 3

Первые пять минут проехали молча. У Кэтрин было какое-то неприятное чувство: Филипп был явно против ее приглашения к ним на вечер. Если бы он сказал, что едва ли ей понравятся эти богемные гости, она бы не обиделась. Но он просто отрезал: «Не думаю», — и на этом весь разговор кончился. Конечно, он сразу сообразил, что, будучи единственным знакомым Кэтрин Верендер, он должен будет и быть ее официальным спутником; но видимо, у него были совсем другие планы. Марсель Латур, например…

Кэтрин не имела ничего против. Да и как бы она могла? Ведь в любом случае она не собиралась приезжать к ним вечером. Ей было немного обидно от его категоричности; это было так не похоже на него, по крайней мере, в ее представлении. Может быть, он жалел, что допустил ее в свой семейный круг; здесь она как раз полностью разделяла его чувства. Ей тоже было не по себе после этого визита.

Филипп наконец заговорил:

— Я не знал, что в этот последний год в Англии вы были так одиноки. Будь это Франция, женщина в вашем положении стала бы жить со своими родителями или где-то рядом с ними. Но видимо, вы остались в Лондоне, хотя ваша мать живет со своим женатым сыном в другом месте.

Кэтрин кивнула:

— Мой брат — директор большой школы в Хэмпшире и постоянно живет там; маме, видимо, тоже там хорошо.

— А вам нет?

— Пожалуй. Жена моего брата очень… правильная. — Кэтрин усмехнулась: — Вы ее полностью бы одобрили. Она делает все, что следует, и даже больше.

— А вы, разумеется, делаете все, что вам подсказывает ваше сердце, — это всегда рискованно. Думаю, что эта ваша невестка не одобряла Юарта Верендера.

— Боюсь, что это даже мягко сказано. Они с первого взгляда невзлюбили друг друга — это настолько разные люди! Чем дальше, тем хуже. Они не могли встретиться, чтобы тут же не обменяться колкостями. У Юарта это выходило скорее добродушно, потому что он не настолько всерьез принимал людей, чтобы из-за них злиться. А Диана… ну, просто у нее совсем нет чувства юмора. Единственное спасение — это держать их врозь. Когда… когда Юарт умер, Диана была очень добра ко мне, но я никак не могла остаться жить там. И дом был не настолько велик, да и я пришлась не совсем ко двору. Я там чувствовала себя не в своей тарелке.

— Но ваша мать? — резко спросил он.

Она слегка махнула рукой:

— Она хорошая, но по складу характера — такая же, как Бернард и Диана. Я не могла позвать ее жить к себе. У меня в Лондоне много друзей, и если бы я могла работать там, где Тимоти…

Она остановилась и, пожав плечами, как бы закончила фразу. Минута-две прошли в молчании. Они уже приближались к вилле, когда он сказал:

— По просьбе Леона я должен осмотреть мальчика. Обычно я принимаю с одиннадцати, но завтра я буду свободен в десять тридцать. Мне хотелось бы, чтобы вы привезли его к этому времени.

— Но он был у врачей около полугода назад.

— Как раз пора устроить следующий осмотр для Леона.

— Хорошо.

— Шофер знает, куда ехать. Я постараюсь быть на месте.

На этой несколько отчужденной ноте они простились. Он легко поддержал ее за локоть, помогая выйти из машины, сдержанно поклонился, подождал, пока она войдет в холл, и уехал. За Марсель Латур, вспомнила она.