Битва за космос

– «Дружба-7», «Дружба-7», это Канары. Прием.

Гленн отвечал:

– Привет, Канары, это «Дружба-7». Слышу вас хорошо, небольшие помехи. Вы меня слышите? Прием.

– «Дружба-7», «Дружба-7», это Канары. Прием.

– Привет, Канары. Слышу вас громко и четко. А как вы меня? Прием.

– «Дружба-7», «Дружба-7», это Канары. Прием.

– Привет, Канары. «Дружба-7». Как слышите? Прием.

– «Дружба-7», «Дружба-7», это Канары, Канары. Вы меня слышите? Прием.

– Вас понял. Это «Дружба-7». Слышимость отличная. Прием.

– «Дружба-7», «Дружба-7», это Канары. Я тоже слышу вас нормально. Отбой.

– Вас понял. «Дружба-7».

– «Дружба-7», «Дружба-7», это диспетчер с Канар. Как слышите? Прием.

– Привет, диспетчер с Канар. «Дружба-7». Слышу вас хорошо. А вы меня?

В конце концов диспетчер с Канарских островов говорил:

– Слышимость отличная. Я получил инструкцию выяснить связь между поведением загадочных частиц, окружавших капсулу, и работой контрольных двигателей. Как слышите? Прием.

– Это «Дружба-7». Слышу вас нечетко. Сильные помехи. Прием.

– Вас понял. Мыс просит выяснить связь между поведением загадочных частиц, окружавших капсулу, и работой одного из контрольных двигателей. Как поняли? Прием.

– Это «Дружба-7». Не думаю, что такая связь существует. Отбой.

Вот так – ровно пять минут на один вопрос и один ответ. Что ж, наконец-то диспетчеры проявили хоть какой-то интерес к светлячкам. Они решили, что это связано с неисправностью двигателей.

Сам Гленн не особенно беспокоился: при необходимости можно было перейти на ручную стабилизацию Топлива, по идее, хватало. Все гудело, пищало и жужжало, как и обычно внутри капсулы. В наушниках раздавались все те же высокочастотные помехи. Астронавт мог слышать, как по его скафандру и шлему циркулирует кислород. Ощущения движения не было вовсе – он знал, что движется, только когда смотрел вниз, на Землю. Даже теперь она проплывала очень медленна А когда двигатели выбрасывали струи перекиси водорода, капсулу покачивало из стороны в сторону. Но это было совсем как на Земле, на тренажере «Альфа». Он по-прежнему не чувствовал невесомости и сидел, выпрямившись в кресле. С другой стороны была камера: когда Гленн хотел перезарядить ее, то просто останавливал камеру в пустом пространстве перед глазами. И она висела перед ним. Внизу повсюду виднелись небольшие вспышки – молнии в облаках над Атлантикой. Это зрелище впечатляло еще больше, чем заход Солнца. Иногда разряды молнии происходили внутри облаков, и это выглядело как фонарик, который включают и выключают под одеялом. Порою молния сверкала поверх облаков, что напоминало взрывы хлопушек. Это казалось необычным, но в таком зрелище все же не было ничего нового. Полковник авиации Дэвид Симоне за тридцать два часа в одиночку поднялся на аэростате на высоту в сто две тысячи футов и видел то же самое.

Гленн теперь находился над Африкой, над темной стороной Земли, и двигался к Австралии. Диспетчер с побережья Индийского океана сказал:

– Мы получили для вас сообщение из Центра управления полетом. Держите выключатель посадочных топливных баков в положении «выключено». Выключатель посадочных баков – в положении «выключено». Прием.

– Вас понял, – сказал Гленн. – Это «Дружба-7».

Он хотел спросить почему, но это нарушало кодекс чести – за исключением чрезвычайных ситуаций. Такие вопросы попадали в категорию нервной болтовни.

Когда Гленн пролетал над Австралией, старина Гордо, Гордо Купер, приступил к той же теме:

– Ты подтверждаешь, что выключатель посадочного бака в отключенном положении? Прием.

– Подтверждаю, – сказал Гленн. – Выключатель посадочного бака в отключенном положении.

– Ты не слышал каких-нибудь стуков на высоких скоростях?

– Нет.

– На такой ответ мы и рассчитывали.