Битва за Клык

Первый купол взорвался дождем сверкающих осколков. Буря атмосферного взрыва захватила его, в проломе корпуса образовался водоворот обломков. А затем лопнул еще один купол, добавив безумия на рубке. Окуляры взрывались один за другим, и Чернокрылый видел, как вырывало из пут все еще горевших сервиторов и выкидывало в открытый космос.

Скаут держался за трон, используя всю свою силу и глядя, как разрушаются над ним прозрачные линзы.

Сейчас!

Он оттолкнулся от трона и прыгнул.

Оторвавшись от пола мостика, он потерял контроль, завертевшись, как и все остальные предметы, засасываемые в космос через проемы окуляров. В этом крутящемся хаосе он успел рассмотреть рушившийся мостик, прежде чем вылетел наружу, в пустоту, где оказалось очень, очень холодно.

Собственное отрывистое и частое дыхание оглушало его в тесном пространстве шлема. На мгновение чувство дезориентации было абсолютным. Звезды, более живые, чем Чернокрылый когда-либо видел, проносились мимо, пока он бесконтрольно вращался и крутился.

Повернувшись вновь, он увидел, как в поле зрения вплыл отломанный фланг «Науро». Повреждения были даже хуже, чем Волк мог себе вообразить. Весь отсек с двигателями был открыт космосу, вспыхивая в царившей вокруг пустоте и испуская облака быстро сгорающего газа. То была тень корабля, которым Волк командовал на Фенрисе, измученный, лишенный всякой надежды обломок. Спасательные капсулы отлетали от него по спирали, словно семена из шишки экка.

Безмолвие космоса каким-то образом обращало все движения в странный медленный танец. Чернокрылый даже заметил, как взорвались плазменные двигатели, прежде чем почувствовал волну взрыва. Яркий желтый свет вылился из темного остова корпуса, расцветая в пустоте великолепной сферой. Судно разломилось надвое, его части разлетелись в стороны, словно обломки кости, каждая подсвеченная взрывами поменьше.

А затем дошел удар. Чернокрылого выбило из беспомощного вращения и отшвырнуло, словно каяк у врат Хель. Он почувствовал, как что-то с силой врезалось в его пустотный доспех, затем еще, потом удары посыпались один за другим.

Он безуспешно пытался выровняться или, по крайней мере, защититься от дождя обломков, которые с бешеной скоростью неслись в пустоте, не встречая сопротивления. И именно тогда вспомогательный приводной вал, кусок цельного металла длиной с «Громового ястреба», направился к Волку со всей неотвратимостью законов физики.

У него хватило времени на три мысли. Первая — что после всего, что он пережил, было крайне глупо погибнуть вот так. Вторая сообщила, что ему очень, очень больно.

Затем в него на полной скорости врезался вал, с треском ударив о броню всей силой плазменного взрыва. От удара треснул визор шлема и растрескалась грудная пластина доспеха. Внутрь тут же ворвалась пустота.

Безвольной куклой кувыркаясь после удара и оставляя за собой след из капель крови и кислорода, с мутнеющим взором, Чернокрылый подумал еще кое о чем. Краем глаза он заметил нечто серое, с плавными, прямыми гранями, гораздо большее, чем «Науро» и любой другой объект.

Хвала Всеотцу, понял Чернокрылый, прежде чем кровь засочилась из глаз и ослепила его. Это же «Готтхаммар».

Оковы исчезли. Старик отступил, посох выпал из рук и со стуком покатился по полу.

Железный Шлем бросился на него, быстрый, словно удар молнии. Ледяной клинок рассек воздух, заканчивая начатую траекторию. Великий Волк поправил ее с учетом движения цели.

Мужчина даже не пытался защититься или уклониться от клинка. Освобожденные от оков мускулы Железного Шлема мгновенно вернулись к жизни. Ледяной клинок не промахнулся, вскрыв грудь врага по диагонали, от плеча до пояса.

Старик в последний раз посмотрел на Великого Волка, каким-то образом еще оставаясь живым. Его единственный глаз сверлил Волка непроницаемым взглядом.

А затем старик рухнул на пол в лужу крови. Железный Шлем возвышался над ним, готовясь ударить снова, зная лукавство Предателя. Волчий гвардеец одним прыжком оказался рядом на платформе, жаждая защитить своего вождя от отвратительной силы примарха и его демонических союзников.

Но никто не появился. Вздох проплыл в тяжелом воздухе зала, задев знамена. Единственными звуками были тяжелый топот бронированных ног по лестнице и немедленный громогласный рык Стай.

Мужчина был мертв. И оставался таким.

Железный Шлем опустил взгляд на труп, все еще задыхаясь от борьбы с малефикарумом. Он знал, что должен испытывать радость. Чувствовать хоть что-нибудь. Но вместо этого была пустота. Внутри самого себя он слышал только горестный вой.

Подошел Фрей. Как и Великий Волк, рунный жрец не чувствовал того животного восторга, что должен был бы ощущать.

— Что это было? — спросил Железный Шлем, растерянный, как ребенок. Он ощутил, как поднимается тошнота. Да, задача многих десятилетий была достигнута, но об этом не говорило ничего, кроме легкого смущения и подташнивания.

— Это был примарх, — промолвил Фрей, смотря на тело на алтаре. — А теперь его нет.

— Значит, я убил его?