Битва за Клык

— Обдумай мое предложение. Путь разрушений ждет тебя, и я покажу, как избежать его. Если сделаешь то, что не смог твой примарх, и остановишься, тогда Бич Волков никогда не выйдет на свет.

Железный Шлем смог испустить животный рык, даже несмотря на то, что от этой попытки с губ сорвались хлопья крови. Его руки вновь шевельнулись. Оковы внезапно стали хрупкими, словно еще один рывок мог их сокрушить.

Я чувствую, как ты слабеешь.

Старик спокойно стоял на месте. Его слабые руки сильнее сжали посох, и он с явным усилием оперся на него. Контроль над заклинанием истощал его силы.

— Что ж, время пришло. Больше я не держу тебя. Делай как знаешь, Харек Эйрейк Эйрейкссон. Ты можешь уйти и никогда больше не увидишь меня.

Затем он понизил голос, и на сморщенном лице проступило выражение ужасавшего предвидения.

— Или убей, Пес Императора, и тогда очень скоро мы встретимся снова.

Окуляр реального пространства выгнулся. Он был отлично сконструирован и выполнен, бесподобный образец имперского мастерства, пришедший из эпохи, когда человечество стремилось к освоению звезд. Чернокрылый смотрел, как ужасающе растягивается материал, сопротивляясь разрыву. Купол выдержал дольше, чем ожидал космодесантник, но все равно мог лопнуть в любой момент.

— Нейман… — позвал он по связи, готовясь к тому, что должно произойти.

— Успокойтесь, — пробурчал в ответ навигатор. — Мы уже выходим из варпа.

Голос мутанта был хриплым, он с трудом дышал. Совсем рядом ревело пламя.

Чернокрылый почувствовал прилив облегчения. Пламя под ним яростно пожирало отсеки сервиторов. Механические полулюди все так же продолжали работать, хотя их кожа обугливалась и сгорала. Далеко позади, в недрах корабля, Чернокрылый услышал, как начали замедляться массивные варп-кольца. Они издавали странный скрежет, словно громадные металлические конструкции перестали синхронизироваться друг с другом и принялись соперничать.

— Вот это я и хотел услышать. Ты отлично поработал.

— Ты даже понятия не имеешь, насколько отлично, Космический Волк.

Чернокрылый ощетинился, услышав это. Так Влка Фенрика называли выходцы из других миров, незнакомые с обычаями и языком Фенриса. Как и все его собратья, скаут считал это название совершенно идиотским.

Но едва ли Нейман знал об их обычаях. Достаточно того, что он знал свое дело, а теперь еще вдобавок и погибал. Так что Чернокрылый произнес в ответ, почтительно обращаясь к навигатору, как к брату по Стае:

— До следующей зимы, Дьюлиан.

Ответа не последовало, лишь треск и шум помех. Чернокрылый попытался соединиться с навигатором, но с тем же результатом. Нейман погиб.

А затем пол мостика выгнулся, словно корабль попал во внезапный водоворот турбуленции. Чернокрылый неуклюже обхватил себя в пустотном костюме, бросившись обратно к трону. Переборка рухнула как раз там, где он только что стоял, снеся перила командной платформы и обрушившись в нижние отсеки. Остальной мостик застонал, когда металл изгибался и плющился из-за входа в реальное пространство.

Чернокрылый вновь добрался до трона и тяжело рухнул на опаленное сиденье. Корабль дрожал все сильнее, чаще раздавались окуляры. По верхней палубе завопили клаксоны.

Никто больше тебя не слышит. Никто, кроме меня.

Космодесантник почувствовал воздействие перехода раньше, чем об этом доложила техника. Все его тело вздрогнуло, словно кто-то стремился вытащить наружу органы, перетасовать и засунуть обратно. Ткань реальности, казалось, расплывалась, тянулась, прежде чем прийти в норму. Волна тошноты нахлынула на Волка.

А затем все прошло. «Науро» выпал из варпа.

Чернокрылый вжал в панель контрольную руну, и щелчок, с которым высвободились из поддерживающих клеток спасательные капсулы, эхом пронесся по горящим коридорам. Затем космодесантник опустил хромо с визоров реального пространства. Вместо поддельной черноты варп-стражей на него воззрилась настоящая бездна космоса. Авгуры дальнего действия поймали сигналы. Сигналы кораблей. Дюжин судов.

А дальше, за кордоном из боевых судов, мерцала планетарная руна, которую он сам задал когитаторам семнадцать дней назад.

Гангава Прим.

Пол начал крошиться, словно весенний лед на озере. Треснувшие линзы реального пространства задрожали, зазмеившись новыми линиями. Все больше взрывов сотрясали многострадальный корабль. Каждая предупреждающая руна на тактической консоли яростно мигала кроваво-красным.

Чернокрылый поднялся с трона, погладив перчаткой подлокотник.

— Хорошо, что я заполучил тебя, дружище, — громко произнес он, когда начал оседать мостик. — Арфанг был прав. У Ойррейссона напрочь отсутствует вкус.

Он напрягся, наблюдая, как выгибается первый из окуляров. Не было никакой надежды добраться до спасательной капсулы, и еще меньше — до челнока. Оставалось надеяться лишь на удачу.

Или, как делали рунные жрецы, на вюрд.