Битва в ионосфере

Так что Марков не только был в курсе всех дел, но и сам часто принимал решения, особенно в области работ по ЗГРЛС. Однако сама форма этого участия, особенно в отсутствии Кузьминского, не укрепляла авторитет директора, а создавала эффект двоевластия, что недопустимо в таких сложных коллективах как НИИДАР. Кузьминский, после назначения Маркова директором, оказался в еще худшем положении, чем остальные главные конструктора института. Дав ему почетную должность заместителя директора по науке, Марков вывел из его подчинения тематические подразделения, включая Николаевский филиал, лишив тем самым Кузьминского всех административных рычагов управления коллективом.

Как раз в тот период в нашем коллективе резко обострились отношения с одним из главных конструкторов Александром Николаевичем Мусатовым. В газете «Известия» он показан как активный борец против боевых ЗГРЛС, считая их строительство бессмысленной аферой. Дескать, бюро НТС, куда вошли парторг, профорг, комсорг и другие угодные начальству люди, специально разбиралось с Мусатовым. Все высказались против критических замечаний этого талантливого ученого и его предостережений относительно боеспособности ЗГРЛС. А потом из-за конфликта с директором НИИ Марковым, связанным, якобы, опять же с ЗГРЛС, с Мусатовым вообще расправились.

Позволю себе заметить, что это не совсем так, вернее, совсем не так. Действительно, Мусатов критиковал работы, проводимые в институте, кроме, конечно, своей. Начал требовать переброски всех ресурсов на его направление, требовал повышенной зарплаты для работающих по его тематике. Однако он не получил здесь поддержки у нового директора Маркова. Поле этого Мусатов просто перестал выполнять его приказы и указания, игнорировал решения партийного комитета, вовлек ряд подчиненных подразделений и сотрудников в открытое противостояние с руководством института. Возникла угроза дестабилизации обстановки на предприятии. Неоднократные беседы с Мусатовым, рассмотрения состояния дел на партийном комитете не изменили положение. В то же время, само состояние дел по тематике Мусатова было далеко не в лучшем состоянии. Срывались сроки разработки, заявленные ранее главным конструктором характеристики станции не удавалось реализовать, резко возрастала стоимость РАС.

В интересах сохранения целостности института, улучшения морально-психологического климата, обеспечения управляемости в этих сложных условиях, после многократных обсуждений было принято решение рассмотреть персональное дело коммуниста Мусатова. Это было поддержано районным и городским комитатами партии. В процессе рассмотрения, а также ещё до его начала, Александру Николаевичу неоднократно предлагалось прекратить свою разрушительную деятельность, а весь коллектив подчинённых ему подразделений мобилизовать на работу по созданию РЛС «Волга». Он отказался. Решение об исключении Мусатова из партии было принято не только одним партийным комитетом НИИДАР. Оно утверждалось во всех вышестоящих партийных структурах. Не возражали против этого и в Минобороны.

Кроме того, было ещё одно обстоятельство, компрометировавшее Александра Николаевича. Используя его, при желании, в те времена можно было поставить жирный крест на карьере любого человека, в первую очередь коммуниста. Надо отдать должное, Марков им очень тонко воспользовался в своих интересах.

После этого Мусатова уволили из армии, освободили от должности главного конструктора направления и уволили из НИИДАРа.

Честно говоря, для меня долгое время оставалось загадкой поведение Мусатова. На его место был назначен новый главный конструктор. Специалистов, которые ранее работали с Мусатовым по созданию РЛС «Волга», никто не разгонял, как пишет газета. Коллектив в конечном итоге довел до ума этот мощный надгоризонтный радар. Вероятнее всего, конфликт с Мусатовым произошел из-за того, что он сам в какой-то мере осознал, что не в состоянии обеспечить выполнение работ в установленные сроки и с обещанными им же характеристиками. Вот и стал сутяжить. Но жизнь продолжалась, и нужно было дальше работать.

У меня сложились очень хорошие служебные отношения с руководством Минрадиопрома, что во многом облегчало работу. В конце 1982 года заместитель министра радиопромышленности Олег Андреевич Лосев и генеральный директор ЦНПО «Вымпел» Юрий Николаевич Аксенов предложили мне перейти на вышестоящую должность. Я дал согласие. Приказом министра радиопромышленности я был назначен заместителем генерального директора ЦНПО «Вымпел» и покинул НИИДАР.