Битва цивилизаций: секрет победы

В дальнейшем, как верно указывает Сапунов, дело стало еще хуже: «в XVI–XVII вв., в связи с усилением позиций иосифлян, которых Б.А. Рыбаков назвал “воинствующими церковниками”[70], намечается рост религиозной цензуры. Устав Сергиевской лавры, ставшей образцом монашеских общежитий, не допускал в монастырь ни одной книги без благословения и контроля игумена. Тем самым перекрывался последний канал проникновения в монастыри и церкви светской литературы»[71].

На мой взгляд, в столь позднее время монастыри уже отнюдь не были «последним каналом» книгообмена, влияющим на бытование книги на Руси, и дело тут не столько в них, сколько в том, что душа и ум русского человека все еще оставались девственными, и их первостепенная потребность состояла не в положительных знаниях, а в сказках и мечтах, в т. ч. религиозного свойства.

Удручающая пронизанность всего сознания типового русского интеллигента — мифами всех сортов, от социальных до космогонических и теологических, есть его характерная и неотъемлемая черта, берущая исток в неизмеримых исторических глубинах.

Количество

Дальнейшее изложение темы опирается на исследования историка, главного научного сотрудника Отдела русской культуры Государственного Эрмитажа, почетного доктора Оксфордского университета Б.В. Сапунова. В монографии «Книга в России в XI–XIII вв.» он написал: «Длительные и весьма трудоемкие разыскания позволили прийти к выводу, что в XI–XIII вв. в обращении находилось около 140 тыс. книг нескольких сот названий»[72].

Сапунов разработал целую систему, по которой обосновал, во-первых, примерное количество церквей и монастырей, действовавших в домонгольской Руси, во-вторых — примерное количество богослужебных и четьих книг, входивших в комплект обязательной для каждой церкви литературы, а в-третьих — вывел из указанных цифр предполагаемое число всего книжного массива той эпохи. Проявив при этом огромную эрудицию, недюжинное остроумие и тонкость исследовательской интуиции.

Вот как выглядят его главные рассуждения:

1) «Итак, подведем общие итоги. Количество городских приходских храмов Древней Руси (до 1240 г.) определено в 1300–1500, сельских приходских — 8–9 тыс., домовых молелен в усадьбах феодалов — 1000. Кроме того, примерно в 300 монастырях имелось не менее 300, а возможно, и большее число церквей. Таким образом, в Древней Руси функционировало примерно 10 тыс. церквей разных категорий[73]»;

2) «Ни в одном случае минимум книг… не был ниже 7–8 единиц на одну церковь. В это число входили следующие богослужебные книги: 1) Евангелие напрестольное, 2) Евангелие толковое, 3) Апостол, 4) Триодь цветная, 5) Триодь постная, 6) Псалтирь, 7) Минея общая, 8) Полууставье…

Храм не может существовать без книг — по ним совершается церковная служба. Для того, чтобы совершать богослужение, необходимо иметь в наличии по крайней мере восемь богослужебных книг. Вообще же их число достигает 26-ти. Исследователи считают, что в Древней Руси до XIII в. было построено около 10 тысяч храмов. Таким образом, только богослужебных книг на Руси X–XIII вв., вероятно, было около 90 тысяч. Но в библиотеках монастырей и больших храмов (соборов) имелись и книги, предназначенные не для церковного богослужения, а для домашнего (келейного) чтения — "четьи". Это были, как правило, жития o святых или духовно-нравственные произведения христианских подвижников (например, знаменитая "Лествица" Святого Иоанна Синайского — любимая книга многих поколений православных христиан на Руси, оказавшая большое влияние на творчество Н.В. Гоголя). Кроме того была литература "светского" содержания — летописи, хронографы, палеи, княжеские родословцы, юридические сочинения и т. п. С учетом этого можно считать, что книжные богатства Древней Руси составляли 130–140 тысяч томов…

С точки зрения автора, это оптимальная, а далеко не максимальная величина книжного фонда Руси X — середины XIII в.»[74].

Если к этой оптимальной цифре применить пропорцию, вычисленную выше, то получется, что в те времена существовало около 4 тыс. различных томов светской тематики, что весьма немало. Однако это цифра исключительно гипотетическая. И она, увы, нимало не проливает света на вопрос о содержании этих томов.

Следует заметить, что речь идет об одновременном и, если можно так выразиться, единомоментном состоянии русского книжного фонда накануне татаро-монгольского вторжения. Если же учесть, что многие русские церкви и до татар горели, и не раз, то общее число переписанных за четверть тысячелетия книг следует считать как минимум в два раза более обширным.

Сапунов с печалью констатировал трагическую судьбу ранних русских книг; он считал и повторял неоднократно, что от былых книжных сокровищ домонгольской Руси до нас дошли лишь доли одного процента[75].

Информационная катастрофа на Руси XIII века

Гибель 99 процентов книжных фондов любой эпохи и любого народа не назовешь иначе, как культурно-информационной катастрофой.