Битва цивилизаций: секрет победы

— в 1685 году в Богоявленском монастыре с теми же целями новую типографскую школу открыли братья Иоанникий и Софроний Лихуды;

— в 1687 году это школа переехала в собственное здание при Заиконоспасском монастыре, построенное повелением патриарха Иоакима, где была объединена с учрежденной там Симеоном Полоцким школой Семена (во иночестве Сильвестра) Медведева. «Спасские школы» — таким общим наименованием назывались они тогда. Там, в частности, учили «по латиням и грамматике».

На их основе и возникла под эгидой патриархии Эллино-греческая академия, официальной датой основания которой считается именно 1687 год. Главной задачей ее была подготовка высокообразованного священства: преподавали грамматику, пиитику, риторику, логику и физику на латинском и греческом языках, но первостепенное значение уделялось изучению греческого языка. Прохождение курса длилось 13 лет: четыре низших класса («фара», «инфима», «грамматика», «синтаксима»), два средних («пиитика» и «риторика»), два высших («философия» и «богословие»). Такое же подразделение унаследовали в дальнейшем все духовные семинарии России.

С 1701 по 1775 годы академия именовалась Славяно-латинской, а с 1775 по 1814 год Славяно-греко-латинской академией. Затем она была переведена в Троице-Сергиеву лавру и преобразована в Московскую духовную академию.

* * *

Подведем итог.

Как видим, ни русская школа, ни русская книга в допетровскую эпоху не могли удовлетворять требованиям современности, обеспечивать цивилизационный рост.

Впрочем, отдельные достижения русской мысли в области практической механики и особенно архитектуры (взять хотя бы шедевр фортификационных сооружений — неприступный Соловецкий кремль) позволяют предполагать определенное инженерное образование, полученное отдельными специалистами явно за рамками описанной выше школы. Но таковые достижения носили внесистемный характер и лишь подтверждали общее правило.

Замкнутая в рамках религиозной мысли грамотность, образованность и книжность Древней Руси делали страну вовсе неконкурентоспособной по сравнению с Западной Европой и Китаем и ограниченно конкурентоспособной со странами Востока и Юга.

Преодоление этой негативной ситуации требовало, в первую очередь, радикальной перестройки системы образования и революционных изменений книжного рынка.

Именно этим и замечательна послепетровская Россия, особенно XVIII век. И это позволяет нам окончательно и верно оценить значение великого преобразователя, очистить его образ от трехсотлетних наслоений поверхностной и фальшивой критики.

Начиная с Петра, Россия через книгу гражданской печати приобщается, быстро и порой триумфально, к передовой европейской цивилизации, что незамедлительно сказывается на ее военных, экономических, культурных и научных успехах. Своим «золотым» и «серебряным» веком, а также победами во многих войнах, начиная с Северной и заканчивая Великой Отечественной, она обязана именно данному обстоятельству. И пусть издержки были велики, но русский народ, опираясь именно на эти успехи, устоял и не сгинул в вековечной этнической войне, протекающей под видом гонки цивилизаций.

При этом русские остались во многом самобытной нацией, «европейской не по-европейски», со своей этикой, эстетикой и неподражаемым душевным устройством.

Но данная тема выходит за рамки замысла моей книги.