Битва титанов. Несущие смерть

Создание громко зашипело, обдав детей бога-кузнеца шквалом горячего, воняющего маслом дыма, в котором было невозможно дышать. Закашлявшись, гномы потащили своего товарища прочь, прочь от того, что следовало за ними, словно ожившая машина.

А механический монстр и не думал сдаваться, ударив окровавленными когтями по тяжелой ремонтной вагонетке, на которой передвигали с места на место походные кузни и инструменты, просто толкнув ее назад по рельсам.

— Держи ее, — крикнул Фидельгар, прыгая в вагонетку и дергая на себя рычаг тормоза.

Продвижение их жуткого противника тут же замедлилось, но вагонетка все еще продолжала двигаться. Сила машины была огромна.

— Этого должно хватить, — сказал Фидельгар, выпрыгивая из вагонетки, чтобы вернуться к Байгару и раненому гному. Троица побежала по штольне настолько быстро, насколько это было возможно.

Наконец они добрались до зала. У Байгара созрел план. Фидельгар передал приятелю свои трубочки для курения.

— Я толкну в штольню и вторую вагонетку, — пуская дым, пояснил Четверорукий свою задумку. — Быстро отведи раненого к целителю и позови стражу. — Гном закрепил вагонетку при помощи крюка на цепи, ведущей к системе подъемных блоков. Поскольку нужно было довольно много времени, чтобы привести в движение паровую машину, при помощи которой обычно поднимали тяжелые грузы, приходилось полагаться на свою собственную силу. Байгар воспользовался аварийной лебедкой; цепь со звоном натянулась.

— Скажи им, пусть принесут железные шесты, — крикнул он вслед Крепкостуку.

Страж потащил раненого наружу.

— А что им сказать, если они спросят, что это за чудовище?

— Скажи им, что это новая хитрость Третьих, — ответил ему Байгар.

Фидельгар не поверил своим ушам.

— Как это может…

— Я разобрал гномьи руны, выгравированные на панцире, — от напряжения Байгар сильно потел: при помощи подъемного механизма ему удалось поднять вагонетку. — «Разбитые, но не уничтоженные, мы несем разрушение», — сдавленным голосом процитировал он. — Это могут быть только Третьи. Передай это королеве, если я расстанусь с жизнью, — мышцы на теле и руках напряглись, когда он передвинул раскачивавшуюся над полом вагонетку к рельсам.

Как раз вовремя. Из коридора послышалось шипение, белое облачко вылетело из туннеля, предвещая приближение противника.

— Вперед! — закричал Байгар. — Не знаю, можно ли его остановить! — Он приготовился опустить вагонетку.

— Да защитит тебя Враккас! — Фидельгар кивнул, перебросил раненого через плечо и побежал.

Никогда в жизни он не двигался настолько быстро, и впервые ему пришло в голову, что обширность королевства гномов — это недостаток. Крепкостук привлекал к себе внимание громкими криками. Гномы бросали работу, поспешно вооружаясь, и вскоре вокруг охранника собралось около пятидесяти воинов. Раненого Фидельгар оставил в безопасном месте и бросился вместе со спутниками в зал.

Но они опоздали.

Перевернутые вагонетки лежали в туннеле поперек рельсов, словно баррикада. Они помешали чудовищу проникнуть в следующий зал и в королевство Первых.

Но храброго Байгара они не нашли — только часть ноги, клочок камзола и пропитанную кровью трубочку для курения. Больше ничего среди изувеченных останков других гномов, разбросанных по стенам, полу и потолку…

Фидельгар заглянул вглубь мрачной штольни, но там ничего не было видно.

Их новый враг отступил и, вероятно, затаился в одном из туннелей. Спустя более пяти циклов Третьи снова объявили своим братьям и сестрам войну. Королева узнает об этом из его уст, как того хотел Байгар.

Потаенная Страна, Серые горы, у северной границы королевства Пятых, весна 6241 солнечного цикла

Тунгдил направлялся к Каменным Вратам через королевство Глаимбара, причем по той же дороге, что и пять циклов назад, вместе с Балиндис и Боиндилом.

Красота ландшафтов, открывавшихся его взору, отвлекла от привычных мыслей, заглушала вечное недовольство, с недавних пор присущее его характеру. Но не могла спасти от боли, потому что боль таилась, словно злобный зверь, в уголке его разума, слишком часто выходя наружу, вонзая свои острые когти в ранимую душу гнома. С того самого проклятущего дня они были его постоянными спутниками — недовольство и боль.

Стоило хоть немного развеяться — и смех любого ребенка, доносившийся до него, уничтожал хорошее настроение. Этот радостный звук, словно нож, резал его сердце, бередя душевные раны, заставляя их кровоточить, пока Тунгдил не запечатывал их водопадом пива. К сожалению, эти жалкие пробки никогда не держались слишком долго, приходилось их постоянно подновлять. Так рождались привычки…

Слегка покачиваясь, Тунгдил добрался до крепких врат, которые были преодолены однажды из-за предательства. Хотя кроме того единственного печального эпизода гигантские створки на протяжении тысяч циклов выдерживали атаки порождений тьмы.