Битва на поле Куликовом

И начал полк левой руки прогибаться назад. Теперь большому полку угрожала опасность быть обойденным с боку и тыла. А натиск окрыленных успехом татар усилился еще больше. Они уже начали было охватывать левое крыло большого полка, как пришел на помощь истекающим кровью русским Дмитрий Ольгердович со своим резервным отрядом.

Князь Дмитрий поставил его позади главных сил. Углядел, что понадобятся его свежие силы.

Лязг мечей, ударяющихся по доспехам. Беспрерывное гудение стрел. Вопли. Истошное ржание коней…

…И опять левое крыло не устояло против напора несметной татарской конницы.

Не счесть, сколько падает мертвыми.

Оставшиеся в живых вдруг побежали.

Ликует Мамай у своего шатра: победа!

Но в зеленой дубраве засадный полк, лучшая русская конница. Командуют полком воевода Дмитрий Боброк и князь Владимир Андреевич.

Видят — бегут русские. Нетерпение в рядах конников, крики негодующие:

— Чего ждем?!

— Потерпите еще немного, братия, — сдерживает конников Боброк, мудрый воевода. — Скоро! Под ним тоже конь пляшет: передается ему нетерпение хозяина.

И когда стали видны спины татар, что гнали остатки полка левой руки, повернулся быстро, порывисто Боброк к князю Владимиру Андреевичу:

— Господине княже, пришел наш час. — И закричал громко, чтоб его слышали все: — Отцы и братья! Сыны и други! Время настало!

Бурей вылетели из засады и понесли храбрых воинов, как неминучую смерть, на врагов. И было это в конце второго часа дня.

Потерявшие в погоне свой воинский строй татары, увидев свежие русские силы, обезумели от ужаса.

— Увы, увы нам! — кричали они. — Горе тебе, Мамай! Погубил ты нас всех напрасно…

Вслед за полком засадным, повернувшись лицом к врагу, отступающие ратники перешли в наступление.

Поднялась среди татар паника. В беспорядке побежали они к Красному холму. Тут, возле Мамая, оставались еще свежие татарские силы, они попытались остановить русских. Но натиск ратников великого князя Дмитрия был таким стремительным и неудержимым, что устоять было невозможно.

…Видит Мамай: летит на его шатер русская конница, пришла и его смерть. Одно спасение — бежать. Прочь от поля Куликова! С ним его малая дружина на свежих конях, ближайшие мурзы.

И бросил татарский хан свое войско — бежал. Только затихающий топот коней и пыль над дорогой…

…Сорок верст гнали русские ратники остатки Мамаева войска, гнали до реки Красивой Мечи, пока кони не выбились из сил, начали падать под всадниками…

ЖИВЫЕ ИЩУТ ЖИВЫХ

…Кончилась погоня, вернулись русские воины на поле Куликово. Уже и солнце садится, скоро вечер. Тихо на месте брани. И страшно, невыносимо смотреть на ратную землю: вся она покрыта грудами мертвых тел…

Схлынула горячка погони, и забеспокоился князь серпуховской Владимир Андреевич о своем брате.

— Где Дмитрий? — закричал он. — Кто великого князя видел?

Стали искать — нет Дмитрия среди живых. Тогда повелел Владимир Андреевич трубить сбор.

И начали сходиться ратники к месту, где пела, созывая живых, труба. Оказались среди них Ерофей да седой Степан-плотник. Обнялись молча.

— Кто где видел моего брата, великого князя Дмитрия Ивановича? — спрашивал князь Владимир всех, кто пришел на зов трубы.

— Коль тяжело раненный, надобно искать среди мертвых, — сказал старый ратник.

— Я видел его, крепко бьющегося палицею своею железною с четырьмя татаринами, — сказал другой. — И не ведаю, что сотворилось ему.

А князь Стефан новосильский сказал, что встретил великого князя пешего, едва идущего, и что не мог он помочь ему, ибо сам отбивался от трех татар.

Обращаясь ко всем, князь Владимир Андреевич молвил в тишине, что упала на поле Куликово:

— Братья, друзья и сыновья, поищите великого князя Дмитрия Ивановича. Коль найдет его живым человек велик, славен и честен, то прославится и возвеличится еще больше. А коль найдет кто из простых, убогих и пребывающих в нищете, да станет первым и богатством, и честью, и славою.

Разошлись все живые по бранному полю…

…Бредут рядом Ерофей и Степан, выискивают места, куда ногой ступить можно между трупами.

— Как Фрола татарин порешил, сам видел, — сказал Степан. — Сейчас покажу то место. Вон там…

И нашли они Фрола: лежит ничком, голова мечом разрублена, а рядом рука Фролова, отсеченная, сжимает копье.

— Прощай, друже Фрол, прости нас.

Идут дальше Ерофей и Степан, в лица мертвых заглядывают, великого князя ищут и друзей своих.

— Батюшка, иди сюда, смотри…

Лежат рядом, как братья, боярин Михаил Юрьевич, тиун его верный, ратник безыменный и Фетка-смутьян да Тришка-ратай — всех настигла смерть в бою с ворогами. А вокруг порубленные и посеченные.

— И вы нас простите, братцы, — тихо сказал Степан-плотник. — Что живы остались, не разделили вашей славной доли. Будет вам вечная память на Руси.

Пошли они дальше по полю Куликову, устланному телами русских и татар.

— Погляди, батюшка, все вперемежку лежат, — сказал Ерофейка. — Аль растащить их? Может, князь внизу?

Восьмой труп оттаскивает Ерофейка в сторону…

— Юрка! — закричал он вдруг.