Битва на Липице

О варварском разгроме Киева писали и польские хронисты. Например, Ян Длугош: «Рюрик Ростиславич, горько переживая свое изгнание из Киевского княжества, получив в немалом количестве поддержку половцев, к которым бежал, сопровождаемый также сыновьями Олега, подходит к Киеву и, поскольку никто не осмеливался стать против него и защитить киевскую крепость, второго января захватывает киевскую крепость. Свирепое множество варваров-половцев терзает город всевозможными мучительствами [и] жестокими грабежами, бесчинствуя даже во всех церквах, монастырях и зданиях, посвященных Богу, и против Его служителей, ограбив митрополичью церковь святой Софии и все прочие. После того как были частью перебиты, частью ослеплены все старики и больные, они увели в плен в свою землю священников, монахов, монахинь, всех киевских бояр, горожан и весь народ с женами, детьми и грудными младенцами. В это время половцами были пленены Мстислав Владимирович, а также князь Ростислав и его дружина. Совершив такие злодеяния, Рюрик сел на киевском столе, запустелом и почти безлюдном»[9] (с. 334). Как видим, информация поляка перекликается со свидетельствами русских летописей.

Рюрик люто отомстил киевлянам за предательство. Князь сознательно отдал город половцам, поскольку знал, какой дикий разгул устроят степняки на улицах Киева. Особенно были довольны Кончак и Данила Кобякович. Первый искренне радовался тому, что пусть и с помощью самих русских, но сумел взять на щит их древнюю столицу. Достойный финал военной карьеры старого хана. Второй смотрел на залитый кровью город, на бесконечные вереницы понуро бредущих пленников и испытывал удовлетворение от мести за отца.

Киев был жестоко разгромлен. Лишь когда ушла половецкая орда, в городе стали появляется чудом уцелевшие жители, из окрестных лесов и дальних деревень стали возвращаться те из киевлян, кому посчастливилось переждать бедствие в другом месте. Улицы очищались от мертвецов, на месте сожженных домов возводились новые. День и ночь стучали в городе топоры, возвещая о том, что столица возвращается к жизни. Но Рюрик всего это не замечал, князь мрачно слонялся по разграбленному дворцу и думал о том, что теперь предпримет Роман.

Ответ властелина Юго-Западной Руси не заставил себя долго ждать.

* * *

Как только до Романа дошли слухи о киевской трагедии, он велел собирать полки и выступать в поход. Князь был скор на подъем, и сборы не заняли много времени, вскоре галицкие и волынские полки шли на Киев. Но Рюрик не стал сидеть в разоренной столице, которую не имел сил удержать, а отступил в Овруч и приготовился к осаде. И дождался – 16 февраля под городом появились полки Романа. Соблазн самому занять златой киевской стол был очень велик, но Роман Мстиславич и в этот раз сумел побороть искушение, несмотря на то, что киевляне звали его на княжение. Мало того, галицкий князь не стал решать вопрос с помощью грубой силы, а прибегнул к дипломатии. Его посол от имени Романа и Всеволода Большое Гнездо приказал Рюрику, чтобы князь разорвал союз с Ольговичами и половцами, перестал злоумышлять на соседей и не чинил несправедливости по отношению к киевлянам. У страха глаза велики, и Рюрик, не разобравшись, что к чему, целовал на том крест. После чего Роман неожиданно заявил, что желает видеть его киевским князем: «Ты уже крест целовал, пошли же мужа своего к свату своему, а я пошлю своего мужа к отцу и господину великому князю Всеволоду, и ты молись, и я буду молить, дабы дал тебе снова Киев» (Лаврентьевская летопись, с. 357).